Сибирские огни, 1927, № 2

— Да, я буду строить дома из белых камней. Вы знаете? Ведь белое • отражает все лучи. Он повернулся ко мне. — Вы бы хотели жить на Марсе? Я люблю его. Он красный. Вы любите? — Да. Мальчик резко поднял голову. Желтый свет фонаря падал на его лицо, и я видела, как вспыхивали его глаза. — Я бы хотел жить на Марсе. Там живут одноглазые, и никто бы не заметил, что у меня одна рука. • — Это и так незаметно. — И вы думаете, я могу быть балетмейстером? • • — Конечно. Мальчик улыбнулся. Его лицо неожиданно просияло. Он придвинулся ко мне. — А ты почему думаешь, что на Марсе живут одноглазые?—спро- сила я. — Я читал. Балерина Уйда отдаст мне все листки от календаря. — Но ведь пожалуй мне лучше быть астрономом,—сказал он помолчав. — А балетмейстером-то?—напомнила я. — Да-а, астроном на звезды смотрит. Я в бинокль луну видел. На шей дыры. Он озабоченно взглянул на меня. — Вы думаете это ничего, что дыры? Там можно жить? — Я думаю ничего, можно. — Тогда лучше на луну. Она круглая. Я опять услышала вальс тапера. — Только там очень низкая температура,—сказал мальчик, вздохнув,— вы знаете? Мы вчера сидели и плевали на афишу. Надо попадать на черное. — Кто это мы? — Да мы с балериной Уйда. У нее длинные волосы. Когда Жгун украл у /нее кружева, она хотела повеситься на волосах. — Ты где живешь?—спросила я. — Какое вам дело?—Он отодвинулся от меня. — Вы дайте мне тридцать копеек, я куплю бутылку пива. — Что ты,—сказала я,—разве ты пьеш пиво? — А что же? Он рассеянно щипал свою астру. — Балерина Уйда говорит, что пиво не вредно при пороке сердца. — Ты же маленький. Он стоял молча и, внезапно подпрыгнув, вцепился в мой рукав и закри- чал тонким не своим голосом. — Мал золотник, да дорог. — Зачем ты кричишь,—сказала я, вырвав руку. Я услышала, как о» засмеялся,—хи-хи-хи, хи-хи-хи. — Чего ты?—спросила я. Крупная капля дождя упала мне на лицо. Я вздрогнула. — Да ведь я в пивной живу. J — Ты не смейся,—попросила я. • — Да,—ответил мальчик,—не буду. Мы молчали. 1 ГГ > •