Сибирские огни, 1927, № 2

Дорога, поросшая травой, поразила меня неодолимой печалью пу- стынности. Ко мне подошел мальчик в старой соломенной шляпе и женском жа- кете. Из его кармана торчала большая астра. Он снял шляпу, и я увидела, что у него темные, легкие, как дым, волосы. — Купите цветок,—сказал он. — У меня нет денег,—ответила я. Трудно было разглядеть лицо мальчика, но можно было угадать, что ему не больше девяти лет. Когда он повернулся, попав в полосу света, падав- шего от фонаря у пивной, я увидела его глаза. Они были меланхоличны и меч- тательны и все время обращались вверх. — Дайте мне двадцать копеек, я пойду в кино. — Да у меня же нет денег. — Ну хорошо,—проговорил он небрежно,—ничего,—и став рядом со мной, прислонился спиной к забору. — Зачем ты надел эту шляпу? спросила я. Она поражала меня. -— Мне подарила ее балерина Уйда,—сказал мальчик,—разве вы не понимаете, что без шляпы холодно? — Да,—ответила я,—понимаю. — Вы знаете балерину Уйда? — Нет, не знаю. — Она научила меня танцовать. Я смотрела на него с удивлением. — Значит, ты умеешь танцовать? — Ну, конечно. — Если хотите, я покажу вам, как я танцую,—сказал мальчик после недолгого молчания. Он вынул из кармана астру, снял жакет, шляпу и отдал все мне. Тут я увидела, что у него нет одной руки. Он был очень тонок, его глаза сливались с темной волной волос, разлетающиеся при каждом движении. Мальчик поднял голову. Я плохо видела его лицо, но почувствовала не- обычайно усталую и восторженную улыбку. Он подвигался свободно, будто попав в струю воздуха и отдаваясь ее течению. Его движения были неулови- мы, маленькое тело легко, как сухой лист. Он переступал ногами, как высох- шими бамбуковыми палочками, вытянув перед собою плоскую руку, ладонью вверх. Неожиданно он прыгнул в бок и, будто бумажная фигурка, плашмя упал на землю. Когда мальчик опять стал рядом со мной, я услышала, что он тяжело дышит, его плечи судорожно поднимались и опускались. — Ты устал? — Ах нет, я не устаю. Это танец охотника.—Он взял у меня свой жа- кет и шляпу и надел их. — Балерина Уйда говорит, что мне вредно танцовать. У меня порок сердца. Он взял из моих рук астру и, закрыв глаза, прижал к ним цветок. — Они холодные,—сказал он, подразумевая лепестки. На перекрестке двух' улиц вспыхнул фонарь. Тусклое пятно расплылось в синем тумане, как улыбка слепого тапера. — Я буду великим архитектором,—сказал мальчик,—как Микель Анд- желло. — Ты будешь строить города? , \