Сибирские огни, 1927, № 2

все дыры. В аккурат Чеслаф перед дурочкиной постелью на колени брякнул- ся. Что, думаю, за оказия. Вижу, сует он чимодан под подушку. Ему з а све- том, понятно, меня не видать, а мне, как на юру... ...Мужики вновь разбрелись по тележным проулкам. Петька Ляляй, Мишка- Хуторской и Васька Зубов потекли сторонкой к барскому приплюс- нутому дому. Старое письмо. В кабинете был холод. Петровна не затопляла печей. Одевая пальто, Вячеслав опустил в карман руку. Пальцы его нащупали бумажную связку. Он вспомнил вчерашних мальчиков и выдернул первый лист. Жирная цифра— 1853 год,—поразила его. Под этой цифрой выстроились выцветшие строки: «Любезная маменька! Радуйся за нас: мы в Чернополье. Путешествие совершили очень счастливо. Еще за 20 верст увидели мы нашу церковь и Светелку. Я и Владимир пересели на задние козла. Г-н Брюммер встретил нас у рощи. Мы пересели к нему с папенькой в дрожки. Карета ехала за нами. День был жаркий. Крестьяне прибегали с полей и здоровались с нами. Я выразил удивление, что они работают в такую жару. Г-н Брюммер улыб- нулся и сказал: «летний день зиму кормит». У под'езда нас встретил Данилыч с дворней. Дома мы нашли все по старому. Чай был накрыт в маленькой столовой. Папенька разливал чай и очень шутил с Да- нилычем. Мы были веселы, но сонны. На другой день, т.-е. сегодня встали в 9 часов. Были у обедни, которую слу- жил молодой священник, зять старого. Он сказал прекрасную проповедь, понятную для крестьян. После обедни крестьяне пришли к нам с яблоками, с медом и арбузами. Все столы были завалены подарками. Только сейчас Владимир и Г. Брюммер уехали в Комаровку на ревизацию. Я ушел в папенькин кабинет, чтобы написать тебе письмо. После завтра, как ска- зал папенька, я тоже поеду в Комаровку. Пока буду свыкаться говорить с крестья- нами. Прощай, любезная маменька! Не забывай своих огромных детишек, которым здесь очень весело и надеюсь полезно. Твой Анатолий». ...Прочитав последнюю строку, Вячеслав уронил голову на большие руки. Железная кукла. В барских сенках озорные головы наткнулись на десятника Акима. — Не велено пущать ,—сказал Аким:—Сталбунцово распоряженье. — Мы, дедка, воды попить,—соврал Петька. Аким подумал:—зашибут, неровен час,—и отодвинулся. Озорные прошагали кухню и прихожую, подняли в коридоре расхля- банный скрип половиц и ввалились в спальную. Белая Скорогодиха из глубин подушек поглядела на них округлив- шимися глазами. — Придержи!—сказал Петька. Зубов встал над Скорогодихой. Хутор- ской сорвал зеленую портьеру. Дурочка заузливала в тряпки металлическую куклу. — Должно быть, железная,—подумал Петька. Они вошли в комнату— Хуторской и Петька. — Слазь!—приказал Ляляй. Она взвела на него коровьи глаза и поше- велила вялыми губами.