Сибирские огни, 1927, № 2

— Не же лам!.. — Правильна!.. У передней парты мелькнул Ляляев полушубок, на распаренной роже раздырявился рот, и Ляляй закричал во всю мочь: — Ишь, хозяева выискались! В дыме, в реве, в духоте стоял Иван Сталбунец: поясок на гимнастерке, шрам на щеке. И вдруг рядом с ним возник Никита Громов—член ревкома. Он вскочил на парту, фельдфебельские его усы пронзили рыхлый дым и тогда л рев, в мрак, в испаренья тяжелым плодом упало чудно? слово: — Революция! ...Церковный колокол прогудел в десятый раз, когда мимо церкви про- плыла коммуния. Сталбунец и Громов шли солдатским шагом, попыхивая па- пиросами. Бамбуров поспевал за ними. Перед поповским домом он забежал вперед и, повернувшись к спутни- кам, удивленно протянул: — Ну-у ерала-а-ш! — А Ляляй-то видно богатый?—спросил Сталбунец. Уголек папироски выхватил из темноты острый кончик его носа. — Ляляй-то,—засуетился Бамбуров:—житель натуральный. Сыновьев у ево троя, двоих-то женил, а меньшой—Петькой завут—натурально хо- лостым ходит. — Буржуй, стало быть,—сказал Сталбунец:—ну ничего, в свой черед и до них доберемся. Громов покрутил фельдфебельский ус и раздумчиво добавил: — Лишь бы наши Урал забрали. Ущербленная луна вышла из-за туч. Улицы посветлели, впереди стали видны тесовые лачуги базара. — А и отчаянный же энтот Петька,—затараторил Бамбуров:—весной, почитай, на кажный празник в Тростянку ездил. Приедет, натурально, на рысаке, встанет у какой ни-на-есть анбарушки, вывернет оглоблю и—давай в хоровод. Все, натурально, в бежку, а ему и лестно. — Дурак, стало быть!—сказал Сталбунец и двумя пальцами загасил папироску. Ветровый шум. Бронзовый Амур погасил пылающую лампу. Луна повисла над окном. Лунное серебро рассыпалось на полу. Диван был в тени. Покрытый пальто, лежал на диване человек. Дыхание его подчеркивало тишину. Внезапно диван стал глубоким. Ночное небо раскрылось над челове- ком. Он встал у края поляны. — Как много мака!—-подумал человек. Неощутимый ветер раскачивал над поляной цветочные головки. Под неподвижным месяцем торчали вилы,, воткнутые в землю. И вдруг распахнулись деревья—большая женщина встала в пустоте* Сминая мак, она поплыла к человеку. В складках подоткнутого ее платья белели шаровары и валеные чулки. Он увидел полоски на ее шароварах и схватился за вилы. Вилы увязли в земле. Холодея, он поднял голову. Жен- щина стояла перед ним.