Сибирские огни, 1927, № 2

никова, более полумиллиона нынешних золотых рублей, и Ерофей Хабаров, ко- торый на один «под'ем» отряда из 70 че- ловек затратил до 60.000 рублей, да у Францбекова позаимствовал свыше 100 т. рублей. Поход Хабарова был сплошным грабе жом и разбоем. Очень цветущее сель ское хозяйство дауров было уничтожено в течение двух лет; города сожжены; лю- ди всюду истреблялись «в пень», по кра- сочному выражению самого Хабарова. Не прошло и двух лет, как амурская Даурия представляла пустыню. Предприниматели спешили вернуть затраченный капитал и «сняли» все, что могли и успели. «Госу- дареву» капиталу перепали также боль- шие прибытки, но ему затем пришлось заново создавать земледельческое хозяй- ство, чтобы наладить дальнейшую экс- плоатацию пушных и рыбных богатств края. Тут опять не раз вывертывался на свет пресловутый покоритель Амура, но даже для чересчур неразборчивой и тя- желой на перемены Москвы, Хабаров был неприемлем, хотя все-таки работали ти- пичные авантюристы, вроде Чернигов- ского, убившего иллимского воеводу, бе- жавшего с шайкой на Амур и заработав- шего там не только прощение, но и на- значение «прикащиком». Если дауров просто убивали, забирая соболей, хлеб и имущество, то из русских колонистов выжимали соки долговыми обязатель- ствами—кабальными записями. Хабаров брал за косу 30 рублей, а за серп по 15 р. на нынешние золотые деньги. Долги взы- скивались осенью, и крестьяне отдавали хлеб купцам по 2 гривны за рожь и 3 гривны за пшеницу (3 р. 50 к.—5 р.), а весною платили тем же купцам за зерно по 5-6 гривен, м. б. иногда за свой же хлеб. Соль продавалась по три с полти- ной на наши деньги за кило. Отсюда мы видим, что поморским и московским капиталистам было выгодно вкладывать капиталы в сельское хозяй- ство, а вместе с тем понятно, почему «крестьянские садчики» постепенно все превращались в государевых прикащи- ков, т.-е. пошли на службу к завоевавше- му монопольное положение «государеву;' капиталу: прикащик был и судьей, и су- дебным приставом, и полицией,—свои долги он мог взыскивать в том же поряд- ке, как долги и повинности в пользу ца- ря. Дворцовое же управление избавля- лось от конкурентов. Работа Вл. И. Огородникова дает много для уяснения экономической струк- туры Сибири в XVII в.; вместе с тем ав- тор подобрал интересные данные для вы- явления работы китайского капитала. Уже М. Н. Богданов указал на то, что буряты выменивали у тунгусов на хлеб и скот пушнину, которая служила им ва- лютой для приобретения через монголов китайских фабрикатов. Аналогичное по. ложение было и на Амуре. Дауры и дю- черы через манчжуров, как буряты через монголов, получали китайские товары и на них, а также на хлеб и скот, вымени- вали у тунгусов, гольдов и др. меха и ры- бу. Но тут, очевидно, проникали и непо- средственно китайские купцы или оки- таившиеся уже манчжуры. Автор, конечно, не касается вопроса об образовании Манчжурской империи, за- тем превратившейся в Китайскую. Но бы- ло бы чрезвычайно интересно амурские дела изучить в свете политических и эко- номических процессов, развертывавших- ся как раз в первой половине XVIII в. в Манчжурии и Северном Китае. Интересна попытка автора подойти к разрешению вопросов о структуре земле- пользования и сельского хозяйства как у русских, так и у дауров, но он остается, за отсутствием определенных материалов, лишь в области догадок и предположе- ний, которые не всегда приемлемы. Де- лать, например, вывод о существовании амурской общины из известия об отправ- ке выборных ходоков с «мирского за- ручного челобитного» едва ли возможно. Крестьяне «садились» на землю за кру- говой порукой в уплате долгов по ка- бальным записям; за такою же порукою выбирались разные «дозорщики» и пр. За круговой порукой никто не мог отлу- читься без разрешения из деревни. Это был административный «мир», а не зе- мельный. Как слагалась земельная общи- на и что она представляла в XVII в.,— этот вопрос имеет самостоятельное зна- чение, и его изучение могло бы многое прибавить к известным работам Соколов- ского (северно-русская община), Личкова и Кауфмана (сибирская община). Нужно отметить также попытку В. И. Огородникова разобраться в этно- графическом составе населения Амура. У нас напрашивается при чтении вопрос: не одно и то же ли дауры и дючеры? С дру- гой стороны—интересно, что русские до- вольно упорно называли дауров «брац- кими». Забайкалье до нашего времени на- зывалось Даурией, а дауров как будто там не было, как массового населения. Дауры Барги говорят на монгольском диалекте. В эпоху Чингис-хана монголь- ские и манчжуро-тунгусские (даурские и солонские?) племенные элементы близко соседили и, кажется, смешивали друг с другом.