Сибирские огни, 1927, № 2

Противоестественная палка. - Глупость, вообще, существует, только не в нашем ведомстве. (По Сырцову). В «Сибирских Огнях» писали критические статьи Валериан Правдухин и Яков Браун. Писали< они о Маяковском, о Пастернаке, о Всеволоде Иванове, о Замятине, Сейфуллиной и других окончательно сделанных и разделанных писа- телях. О сибирской литературе, о сибирской поэзии, создавшейся на страницах «Сибирских Огней», они, естественно, не писали. Для столиц же сибирские по- эты и писатели—иностранцы и далеко не знатные. Замечают их только тогда, когда они появляются на московском горизонте. Поэтому, единственной аре- ной для оценки сибирских художественных произведений оказались страни- цы сибирских газет, главным образом «Советской Сибири». Литературной критики у нас, конечно, нет. У нас есть кое -какая лите- ратурная политика. Занимаются ей ответственные работники из той обшир- ной группы, которую тов. Вегман недавно метко обзасил «передвижниками». Порхающее литначальство, до текущего, почти, года, когда наметилась изве- стная «стабилизация», не располагало ни временем, ни охотой серьезно з а- няться таким сложным и мало-известным делом, как сибирская литература. Поэтому, вопреки! всем естественным законам и даже «принципу относи- тельности», литературная политика в Сибири оказалась палкой с одним един- ственным концом. Палка применяется исключительно «для выпрямления линии». Печатаются, например, в «Сибирских Огнях» яркие революционные ху- дожественные произведении, завоевывающие впоследствии широкую изве- стность. Сибирская печать о них молчит. В лучшем случае, стряпаются ко- роткие информационные заметки, написанные писателями же. Но когда вы- прямителям пригрезится пагубный идеологический срыв, в нашей печати по- являются единственные большие статьи о сибирской литературе. После выхода из печати трех книг стихов, изданных «Сибирскими Огнями», «Советская Си- бирь» напечатала два приветствия под заглавиями: «Поэт с лопнувшей душой» и «Отравленная Чаша Любви». Все провинциальные газеты выразились соот- ветственно с краевым примером. О третьей книге, лучшей из всех, П. Дравер- та, не было ни одного слова: там не к чему было придраться! Ни одного слова не было сказано т а кже о сборнике «Вьюжные Дни», потому что в сборник вошли революционные стихотворения. Критик («выпрямитель») газеты «Боль- шевик», издававшейся Новониколаевским Губкомом, из строфы— ... «То был покой бессмертный и огромный, Манивший рядом лечь у колеи, Но в нас гудел какой-то пламень темный, И мы, изнемогая, шли и шли...»*) ь-ывел, что «идут», несомненно, белогвардейцы (разве красноармейцы могут «вперед—вперед»—устать?), а следовательно и сам поэт—белогвардеец. З а - тем, весьма официальная и, как известно, не склонная к преувеличениям «Красная Печать», меланхолично отметила, что стихи этого автора «наиболее проникнуты духом Революции» («Красная Печать» № 12, еженедельный орган отдела печати ЦК РКП, Москва—1924). В томском «Красном Знамени», в *) Неприятно, что приходится цитировать себя; но что делать? Тайга. Без- людье. Волки воют. Приходится защищаться.