Сибирские огни, 1927, № 2

И быстро стих неравный бой. Погибла горсть нетерпеливых. И егеря трубят отбой. У победителей кичливых, Банкеты, речи и вино. И дам до ужасов охочих Везет гусар в Куломзино Смотреть расстрелянных рабочих. И, может быть, еще ценнее любви—ненависть. Строя, надо крепко .знать, что ломаешь. Мартынов дал прекрасную поэтическую отповедь всей той сусально-лазурной струе, какую венчает в нашей поэзии Иван Ерошим. «Наш путь в тайгу. И этот дальний путь Не верстами—столетьями я мерю. Вооруженный чувствую я жуть И чувствую громадную потерю. Уже исчезли за горбом земли Завоеванья поколений многих. Нет городов. Лишь изредка шпили Да крестики часовенок убогих. Громадная и дикая страна, Где спящий бредит ведьмою и волком. Вчера нам показали колдуна, - " Который глазить ходит по поселкам. А девушка, стройна и весела, Шепнула нам, пока мы воду пили, Что люди из соседнего села Возжами конокрада удавили. По избам крик младенцев и овец От смрада в избах прокисает пища. БУДЬ проклят тот сентиментальный лжец Что воспевал крестьянское жилище! Я думаю о нем, как о враге, Я изорвал бы в клочья эту книгу. Я—Человек. И никакой тайге Вовек не сделать из меня шишигу! Слог Мартынова, его формальное мастерство, иногда поднимается очень высоко («Море было», в особенности «Оттепель»); но чаще стих его недоста- точно отточен. Мартынов пропускает тяжелые соединения слов, допускает нрозаизмы. Мартынов понимает это и работает; но надо работать больше. Вообще, недостатки Мартынова—недостатки молодости, даже мальчи- шества. Ножи и наганы е ю героев начинают превращаться из оружия в кол- лекцию. К этой же категории относятся неумеренные «шакалы», «босяки», «матросы», «барсы», «тигры» и т. п. следопытовские слова. Это, конечно, поэ-' тическая корь. Это пройдет. Мартынов не только поэт. Он журналист. Он, вероятно, будет хорошо писать рассказы. Сейчас он пишет хорошие очерки. Он кипит в жизни. Кто еще из молодых поэтов ведет газетные кампании? Леонид Мартынов, в омском «Рабочем Пути», дерется против избиения киргизок, против калыма, гротив позорного средневековья, живущего в аулах, на| другом берегу Ирты- ша, в двух верстах от русских ВУЗ'ов. Мартынов целиком наш. Я не пожалел бы для него никакой поддержки. Я готов биться за него в любых литературных боях! Единственно, что ему может повредить, это—сибирская критика. По- э тому, кое-что о сибирской критике.