Сибирские огни, 1927, № 2

Порхать по воздуху, как перепел. Но что же люди, что им надо? Они пыхтят за самоварами.... Усядусь с ними тихо рядом, Займусь беседой с мамой старою». Свой Иркутск М. Скуратов не раз поминал лихом. Прекрасно зарисо- ваны иркутские Скуратовские бабы, решившие, что советские самолеты ле- тят в Китай не иначе, как за чаем. «Все чаи отберут, чаи байковые». «Город на перепутьи»—это эпическая сатира, общий контур советских уездных, окружных, губернских городов, ирония над лешачим их бытом, но и жуть перед страшной его устойчивостью. Исчерпав своих ямщиков, бродяг, каторжан, разбойников, Скуратов довольно отчетливо идет к новым темам. Сибирь начинает восприниматься, не как возлюбленная, а как материал для более четких замыслов. Вообще Скуратов еще нуждается в более определен- ном миросозерцании. Стих Скуратова порой своеобразен и технически высок (см., напр., «Краснобай»,—«Вьюжные Дни»,—сборник сибирских поэтов революции. Сиб- крайиздат, 1925 г.). Михаил Скуратов один из претендентов на первое место в молодой си- бирской поэзии. Охроме вший п а р т и з а н. Вместе с Михаилом Скуратовым начал свой путь в «Сибирских Огнях» другой иркутянин—Иосиф Уткин. Путь его не столько интересен, сколько по- учителен. И эта глава не столько о партизане, сколько о партизанской бабе. Поэтому кое-что о родах и о разврате. С. Родов изобличил меня в «Советской Сибири», что я развращаю (курсив С. Р.) «начинающих сибирских поэтов». Конечно, давать сдачи на все оплеухи — руки отсох- нут: т акая уж среда у нас «товарищеская»; но дело не только в очередной мо- ей награде за работу. Я написал в рецензии о «Чуйском тракте» И. Мухачева, что Мухачев овладел «тончайшей культурой стиха». «Тончайшей»—конечно, гипербола, как всякая превосходная степень. Она никого, в том числе и Ро- дова, не вводит в заблуждение. Так же ясно, что она относится только к тем стихам, какие я затем цитирую, так как я начал рецензию с указания на «бес- помощность» автора. Нужна ли такая дружеская гипербола по отношению к Мухачеву? Нужно ли помочь новому, обнадеживающему, поэту родиться в свет из чрева неизвестности? Нужно. Первая книжка стихов талантливого ав- тора, в революцию научившегося грамоте, книжечка, изданная в Барнауле, ко- торый, по мнению Москвы, находится не то в Тамбовской губернии, не то на Дальнем Востоке, нуждается в лишней опоре. И совсем не нужны, даже «в дис- куссионном порядке» жирный шрифт и обратные гиперболы. С. Родова, о том, что у Мухачева: «Многие стихотворения целиком и отдельные строфы во всех стихотворениях совершенно беспомощны с формальной стороны». Где доказательства? У Семена Родова нет ни одной цитаты. Слова! его растут в сознании, заглушая правду, как сорное семя. Другое дело, когда восхваление (чего в моей рецензии по существу нет) изрекается систематически, ежеднев- но, как пиленый сахар. Здесь критическая баба способна по-настоящему, употребляя изящную терминологию С. Родова, «развратить» наших поэти- ческих партизан.