Сибирские огни, 1927, № 2

Ай, как много у нуча товаров, Много ситца и много добра. Можно всем получать задаром,— За отдарки всем можно брать! Только чем отдавать им отдарки? Нет пушнины и рыбы нет. «Подождем, коли-так!»—крикнут с барки, Утешая, купцы в ответ, И зимой наезжают в гости— За отдарками целой гурьбой, Забирают моржовые кости, Всю пушнину и рыбу с собой! И вздохнул баранчак мой: «Не ладно, неловко, Ох, какой был собака купец! И пошто это русская водка За глоток стоит целый песец? Эх, не ладно, а бают, что шибко Прищемили купцов у вас; И п о ш т о , по к а к о й о ш и б к е Не б ыл в т у н д р е т а к о й п р и к а з ? » . Революция и гражданская война в Сибири отражены М. Скуратовым, но < песни о недавнем» звучат у него так же, как песни о стародавнем. «Не за той ли, не за песней звонкой Чутким ухом клонится земля?... О тайга, тайга моя,—сторонка,— Сторона, таежная моя! В сизый вечер, как и встарь, зардейся, Как и в те диковинные дни, В те, когда нашли красногвардейцы Смерть в глуби байкальской западни. Ты следил за буйной сечей зорко,— Чуял тяжкий динамитный гул... Целый год ходила поговорка: «Большевик в Байкале потонул!». В глуби вод, прославленной повсюду, Опочила горсточка гостей. Им гремели бури—не забуду,— Колыхая водную постель. • Так реви, рычи, звени и смейся-- Мой гремучий ласковый Байкал, И, баюкая,—красногвардейцам Песню пой, что древле напевал. Не затем ли с милою по скалам Я бродил не весел и не пьян, Напевая были над Байкалом, Что певали стаи каторжан!». Здесь, впрочем, ощущается уже, что Скуратов оступился. Для «Песен о недавнем» надо было найти другую музыку. Хуже всего, что Скуратову ста- ли подражать. Скуратов не повинен; но, действительно, одно время стал куль- тивироваться неприятный сибирский стиль «ой, ты гой-еси!». Конечно, «раз- говорчики в кулуарах» о том, что вот,—сибирские поэты ударились в роман- тику, что забывают, мол, современность—«разговорчики» и есть. Два, три десятка стихотворений не создают еще «романтической эпохи». Было есте- ственно, даже для комсомольца, кинуться на целину неисчерпанных сибир- ских тем. Сибирь была «страной изгнанья». Декабрист А. И. Одоевский и др., е Сибири, «на чужбине» могли только вспоминать.