Сибирские огни, 1927, № 2

— А это все от того, Иван Митрич, что вы водку не пьете. — Да... Вот лавка будет, значит я опять Ваничка. Детишки это будут, г никаких китаезов. Покой чтобы не нарушали. Всех прогоню, всех их к чорту!.. Каждый вечер пересчитывал Иван Митрич червонцы: — Лавку откроем, а вывеску закажем червонным золотом. А на став- нях окон яблоки, в вазах, виноград сделаем синий. — А гточто-же синий, виноград зеленый. — А это для видимости, чтобы покупатель больше внимания обращал, Я покупателя знаю. Дамские пальчики виноград—вкус замечательный. Мы все товары, как предложить знаем. Арина слушала мечты Ивана Митрича и занималась своим делом: спеш- но на машине Зингер шила пеленки своему будущему ребенку. — Вот, смотри превратность судьбы человеческой. Чей это была- трюма с зеркалами, чей это грамофон был? Купца первой гильдии, можно сказать, милльонера Петра Щербинина. У кого пять магазинов было. А где теперь это г Петр Щербинин? На толкучке барахлом торгует пимами и прочими ржавыми железными отбросами. А мы, Иван Бубликов, сии вещи у себя в комнате имеем. Вот оно что значит превратности судьбы человеческой. Ты не имей беспокойства, профессоров пригласим—и все будет в лучшем виде. Доктора— они всю науку превзошли: дело свое знают до тонкости. Они—доктора имеют машины Рейгены, машины посмотрят и все кости сквозь тела видят. Могут даже посмотреть, кто у тебя будет—мальчик или девочка. Наука-—это дело тонкое, одно слово—паутина. Паук, надо подумать, а в животе целая ткацкая фабрика кисею, паутину сплетет. Жизнь—она штука тонкая, можно сказать» часы. — Ну, что вы, Иван Митрич. — Али кровь доктора возьмут и могут сказать—ты отец ребенка, али какой полюбовник. Вот она наука какая. — А вы, Иван Митрич сомнений не имейте. Я вам теперь верная жена. — Я знаю. Я так, справки у докторов забирал насчет будущего. Все- таки на такую ядреную бабу всяк позарится—кровь с молоком. И было по словам Ивана Бубликова: лучшие доктора присутствовали при родах у Арины. И родился сын... с черными жесткими волосами, с косы- ми глазами, похожий на Сережу и Нину. И запил Иван Бубликов. Пьяный приходил домой, орал песни и бор- мотал: — Сын Киан-Те-И, я Знаю, не мой сын... китаеза, китаеза и опять ки- таеза. И вывеску замазать не могли: «китаец из Шанхая». Маляры... Жули- ки... Подай мне вывеску червонным золотом... Вещи начинали исчезать. Давно утке не было червонцев. Рабочие ки- тайцы не получали- жалованья и прачечная бььча накануне закрытия. Прежний хозяин Петр Щербинин выкупил свои вещи—и грамофон и трюмо-. И случилось так: у ворот своей прачечной сгорел от вина Иван Бубли- ков. Замерзшими руками сжимал снег. В бурю, пургу замерз Иван Бубликов, а недалеко лежала занесенная снегом, сорванная ветром вывеска прачечной...