Сибирские огни, 1927, № 2

Эти последние два стихотворения напечатаны в «Сибирских Огнях». Сибирь привлекла Ерошина тем, что во всей крестьянской Руси са- мая крестьянская—это Сибирь. А в Сибири—Алтай. Ерошин жил там годами, выбирая глухие, кержачьи, непроезжие долы, где нет не только городов, нет ни одной машины. Он, помню, хмуро отнесся к нашему первому полету в до- лину Катуни, не на «крыльях серафима» и шаманском бубне, а на юнкерсе «Сибревком». Ерошину казалось чем-то в роде святотатства, что туда, где еще нет мельницы, врывается такая хитрая заводская штука—аэроплан. Еро- шин заявил, что он на аэроплане не полетит. Нет, он пойдет пешком, проселком. «Опять зовут стада деревни, Под вдовьим трауром поля. И тайной властной, тайной древней Неизреченная земля. Лицо туманами умою, Землей и травами утрусь, Пойду проселочной тропою Читать зарю и слушать Русь, Грачей на ветлах в повечерье, Зазывы девушек, гармонь, Приметы, говор и поверья, И ярый песенный огонь! Мой звездный кров необозримый, Соломенный забытый дом, Дай песням крылья серафима, Устам избы—словесный гром». Единственно, что принял Ерошин из всего городского, прошлого, это (если не считать библиотек)... египетские сфинксы на набережной Невы. Это тот же— «Мир таинственный, мир мой древний», ( Ее т чн) над которым пронеслись невредимо «сорок стай годов». Миросозерцание Ерошина в сущности становится религиозным. Он знал, на что обрекает его вывернутая смена вех, он бросал вызов. «Знаю я, что буду я осмеян, Вслед мне бросят недруги плевки.... В хороводе грез, моих царевен, Вижу радость,—крылья их легки. Пой, душа, свершая путь свой крестный. Пой, настал твоих литургий час». Ерошин вносил в «Сибирские Огни» много противоречившего задачам журнала. За это подверглись нападкам скорее «Сибирские Огни», чем Еро- шин. Над Ерошиным не смеялись. В нем видели настоящего большого поэта. У него можно поучиться вкусу; и весу слова. Стих у него, как яблоко Алма-Аты. «Румяное—кусаю жадно, Полбока сразу—полный рот. И духу и глазам отрадно— Так солнечен, так сочен плод. Росой на щеки струйки сока, Приятен грубый, ровный хруп»... Поэтому, я убежден, что, печатая стихи Ивана Ерошина, порой не «созвучные» времени, мы не ошибались. Туманная его лирика, конечно, ни-