Сибирские огни, 1927, № 2

Струны же, по сообщению «Советской Сибири», при этом не струны Сибло- литпросвета 21 года, а последней закупки из Карской Экспедиции, проданы и от правлены на север... на лески. Конечно, леска хорошая вещь, но все же мы считаем такое использование струн мелко-буржуазным уклоном, проявлением крестьянской ограниченности (смех), той самой, о которой упоминал здесь т Сырцов. Теперь писатель пишет не только на казенной бумаге, но и на своей. К сожалению, только казенная бумага у него отнимает больше времени, чем своя. Но все же, товарищи, несмотря на скромные сметные предположения Сибполитпросвета, мы к 5-летию журнала' имеем 250 печатных листов (кругло) прозы. Басов скажет 190. Не верьте—он скуп (смех, аплодисменты) и не до- платил за эти 60 листов. У нас лист в «Сибогнях»—эксплоататорский. В нем не 40.000 печатных знаков, а 58.000. Для наглядности можно сказать, что у нас есть 10 томов прозы, 10 романов по 25 печ. листов каждый. Мне сегодня нужно рассказать, таким образом, о 10 романах в 25 листов каждый. Задача непосильная, как бы я не был словоохотлив. К спастью докладчика и слуша- телей, проза «Сибирских Огней» подана читателю так, как подается жареная птица в тайге. Эта птица с перьями жарится в глине. Если мы снимем глину, снимем всю тяжелую и ненужную оболочку, очистим от лишнего и возьмем в руки сибирскую литературу, поспевшую к 5-летнему юбилею, то она будет весить несколько повестей и десяток рассказов. Задача моя, следовательно, облегчается. Рассказать о десятке рассказов гораздо проще. «Сравнение—не доказательство»,—говорят французы. «Всякое сравне- ние шатко»,—говорят немцы. Пусть критики изрекают неопровержимые, «не- шаткие» истины. Я—беллетрист, и о сибирских писателях буду говорить, как товарищ о товарищах. Я позволю себе воспользоваться своей, так сказать, «ведомственной» терминологией. Здесь говорили, что «Сибирские Огни» есть огни, костер, разложенный в тайге в то время, когда еще хлестал свинцовый дождь гражданской войны. Костер был разложен в чрезвычайно трудных условиях, на снегу, тут же у пу- стых окопов. По огням можно определить характер жилья. У нас, конечно, не светло- оконные небоскребы, а огонек где-то у чума. Это несмотря на то, что мы ьладеем бездной строительного материала. Но мы или варварски портим его, или проходим мимо (как известно, лесу у нас больше сгорает, чем используется). Как-то я ехал с одним нашим комиссаром. Глядя в окно вагона, он го- ворил, что у нас страна отсталая, лес гниет, горит и т. д. «Вот—говорил он,—во Франции к каждому дереву подвешена чашка и в нее стекает смола». Нам до Франции далеко, у нас домов не хватает, не только чашек. Мы пля- шем у костров. Строительство же наше часто развертывается только на бу- маге. В газете нередко мы видим жирный, тяжелый заголовок—«Новый завод. Новая мощная электростанция». Не думайте, что в заметке под таким заго- ловком, под такой «шапкой» вы найдете описание этого нового завода, вновь пущенной электростанции. Ничего подобного—вы там найдете описание про- екта постройки, на которую еще и деньги не отпущены (смех). В литературе у нас тоже .много таких тяжелых «шапок» (роман, отрывки из романа), под которыми или ничего не сидит, или сидит «птичка-невеличка». Но вы ошибе-