Сибирские огни, 1927, № 2

Каменная кора! Это очень удачное сравнение. То и дело по Джетысу- сздят какие-нибудь разведчики, то из центра, то местные, карабкаются по юрам и, являясь в город, оповещают: — В горах обнаружены залежи... месторождения... Месторождения чего? Не стоит и писать даже. Возьмите любой путево- дитель, любой справочник и прочтите: Семиречье—богато железом, медью, углем, свинцом, серебром, мрамором, каменной солью, минеральными источ- никами... много, большинство таких, о которых знает лишь туземное насе- ление, знакомое со своими горами. Все это под каменной корой. А на каменной коре, вдоль теченья рек и в цветущих долинах, там, где родится хлеб, люди борются из-за более до- ступных сокровищ, не думая о тех, которые скрыты в недрах. На Караван-Сарае пришлось мне наблюдать одного мужика. С виду— обыкновенный семиреченский крестьянин: толстая шея, загорелое лицо, кур- носое, соломенная шляпа, рубаха, заправленная в штаны. Но все относились к мужику с боязливой почтительностью. Приглаша- ли его закусить, угощали табаком. Даже хозяин, сквалыга-сарт, и гот угостил его чаем задаром. Я спросил у крестьянина, за что мужику такой почет. — Он нервенный очень,—ответили мне.—Он киргизу голову отрубил и под лавку бросил. Земля у них была под фруктовым садом. Вот к его отцу и наехал киргиз землю отымать. У отца с киргизом спор вышел. Киргиз-то замахнулся на отца, старика значит, а сын, этот вот, не стерпел—отрубил топором киргизу голову. — Ну, и что же? — Отсидел свой срок в тюрьме, а теперь вышел. Земельное-то право все ж на его стороне оказалось на этот раз. Здесь, в Джетысу, земельный вопрос поставлен чрезвычайно остро, и если не убийство, то драки из-за земли—дело обычное. — Семирек, фруктоваг: страна! Эта весть распространилась сразу вслед за завоевателем края—рус- скими—в пятидесятых годах прошлого столетия. Переселенцы устремились сюда лавиною и за семьдесят пять лет, прошедших с тех пор, у киргизов-ту- земцев накопилось не мало поводов для ссор с русскими. Сначала переселенцам сюда давались громадные наделы земли—деся- тин до 50-75. С киргизами вообще не стеснялись. Отношение к киргизу, как к побежденному врагу, держалось здесь до прихода советской власти, а в некоторых глухих уголках держится и посейчас. Потому-то главные акты степной трагедии 1916 года и разыгрались здесь, в Семиречьи, в Пишпекском и Пржевальском уездах. Резня, как известно, началась после того, как киргиз мобилизовали на грифронтовые работы. Правительство воспользовалось случаем жестоко расправиться с повстанцами и, следовательно, освободить новые наделы зе- мли для будущих пенсионеров и героев «отечественной» германской войны. Нельзя сказать, чтобы план был задуман плохо. Кроме того, что масса кир- гизов было зверски перебито, четыре с половиной тысячи семей бежало от ргслравы в Китай. Но, волею революции, освобожденная земля досталась не героям войны, а жертвам российского голода. А потому и в годы революции процветали в Семиречьи колониальные нравы. Голод и разруха погнали в Семиречье лю- дей из Поволжья, с Урала, из Оренбурга. Никем не учитываемая переселен-