Сибирские огни, 1927, № 2

— Ну, Балхаш—тигра заест! Бывали там наши, рыбу там лавливали таимой,—крестьянин таинственно понижает голос.—Слышь, причудное то л.есто. Внутри он часто клекочет. — Как клекочет? — Ветра-то нет, а вал в сажень. Страшно! — Ты сам откуда родом? — Мы чалябински... — На море, значит, не бывал. Вал без ветра—это мертвая зыбь. Вчера был ветер, а сегодня озеро еще волнуется. Мертвая зыбь это называется. — То-то что мертвая... Балхаш—словно море. Соленые валы, шипя, набегают на пологий бе- рег. В длину Балхаш достигает пятисот верст, в ширину—до восьмидесяти. Балхаш уступает по своей величине Аральскому морю, но Зайсан, Иссык- Куль, Алы-Куль перед ним малюсенькие водоемчики. Вода озера горько-соленая, но не везде одинакова. У устья реки Или встречаются сомы, что говорит за малую соленость воды в этом районе. Во- обще же все озеро богато рыбою, типичной для водоемов Арало-Каспийско- ю бассейна. В побережьях, заросших камышем, обитает всякая нечисть— начиная от хищных тигров и кончая не менее хищной саранчей, которая не- редко делает опустошительные налеты на посевы степного края. Цену этим увеселительным прогулкам саранчи прекрасно знают землеробы севернее ле- жащих областей. Берега Балхаша мало обитаемы. Русские крестьяне вообще не отли- чаются большой предприимчивостью, редко сворачивают с большой дороги. Да ведь и жутко все же—«клекочет». Забредают на озеро хищные охотники на цапель. Перья этих птиц идут на дамские шляпки и скупаются ташкентскими спекулянтами по сравни- тельно дорогой цене. Но, чтобы добыть фунт нужных перьев, надо истребить массу птицы. И птица истребляется зверски... Да что там скорбеть об отсутствии правильно поставленной охоты и рыболовства на Балхаше, когда у нас, в сравнительно культурной, индустриа- лизируемой Сибири, на великой магистрали процветает убийственное бра- коньерство, а в наших реках, например, в среднем и нижнем течении Ирты- ша, рыба истребляется пиратскими приемами. Рыба, птица, зверь—может быть и не в этом настоящее богатство Бал- хаша. Может быть, это все станет лишь деликатесом, дессертом на будущем Балхашском пире. На базаре во Фрунзе (б. Пишпек) довелось мне увидеть колесную мазь. — Гарна мазь, балхашска!—хвалил мужик свой товар. И я, перед посещением базара побывавший в облплане, ничуть не сомневался, что мазь действительно «гарна». Научные работники рассказали мне в чем тут дело: из остатков допотопных деревьев, погребенных на дне Балхаша, образуется новое вещество, именуемое русским ученым «балха- шитом»». Нордовыми ветрами балхашит, всплывающий мало-по-малу со дна озера, выбрасывается в камыши южного побережья в виде своеобразной маслянистой жижи. Еще до революции семиреченские химики просили правительство раз- решить им добычу этого ценного вещества, которое при известном способе перегонки дает 20 проц. бензину, 5 проц. керосину и различные масла. Но Петербург почему-то не разрешил приступить к добыче. Кажется, -ответ был, приблизительно, таков: