Сибирские огни, 1927, № 2

нужно т оп т а л ся на месте! сотни лет при замене одного строя другим,—ска- зал Акерази. — Что поможет вашему быстрому, тепличному росту? — Опыт тех же европейцев и сила самосознания русской интел- лигенции. — И то и другое—хорошая вещь при отсутствии тормозов. Но история скачков не терпит, а ваша страна на рубеже Запада и Востока находится в особо неблагоприятных условиях в отношении бурного прогресса. — Мы глубоко верим в свой народ,.с его- чистой душой, ищущей правды. — Ваши противники, которых гораздо больше и которые во много раз могущественнее, тоже верят в народ, из него обновляя свои сипы. — Уже и сейчас наш народ самостоятельно- ищет дорог в тумане. Сти- хийно растет сектантство, например. Что это значит? — Фаза средневековья, переживаемая вами при более счастливых условиях, чем в Западной Европе. — У нас нет ничего подобного той борьбе с духовенством и правите- лями. Россия спокойнее. — Я сказал бы—более пассивна. У вас жгут ведьм, судят за челове- ческие жертвоприношения, заточают в монастыри. Все это кажется мне чем- то далеким и странным,—закончил Летурно. Нахохлившись, как петушки, мы слушали профессорскую речь. Домой шли, резко критикуя слышанное. Мне очень не хотелось итти к Ивану Сергеевичу и я откладывал этот «поход» со дня на день. Причина нежелания лежала в чувстве неловкости— я определил это—получать деньги, может быть, за вещь негодную, но напе- чатанную только в угоду Тургеневу. Дела библиотеки шли своей колеей, и я выжидал, так сказать, необходимости, вынужденности посещения. Наконец, такой случай представился. Я обязан был итти, так как яви- лось опасение, что библиотеку изгонят и з занимаемого помещения. Медленно, неохотно, как на барщину, шел я, зевая и оглядываясь по сторонам. Ноги привели меня к славному домику. Тут у под'езда стояла ши- карная карета. Я воззрился на нее и любовался красотой лошадей и экипа- жа. Поднимаясь по- лестнице, я был остановлен прислугой, быстро, полушо- потом говорившей о приеме русского посланника и просившей зайти- через час. Этому препятствию к встрече я как будто обрадовался и, спускаясь вниз, повторял: — Amba s s adeu r . .. amba s s adeu r . .. Выйдя на тротуар, я враждебно оглядел каретку и безразлично пошел б пространство. Чувство недовольства нарастало во мне и крепло. — Скажите пожалуйста... Да мне что!.. Видно и так, что это не мешок с отрубями... Перепуганные ужимки прислуги тому порукой... да. Ну, а я то что. . .—робко заговаривало во мне самолюбие. — Мы люди крохотные,—ответил я,—выброшенные, преследуемые, опасные, «злоумышленники». Какая чепуха! Что я злоумышлял? Как раз на- против: слушаю, читаю, думаю, чтобы научиться «сеять разумное, доброе, вечное»... и награда тебе—«злоумышленник»! — Следующей ступенью, если я что-нибудь хорошее сделаю, бу- дет—злодей!..