Сибирские огни, 1926, № 3

Кончено! Все равны, у всех один интерес— железная спайка и никаких никому преимуществ. В глазах тюремщиков, о т маленького до большого, на­ девший кандалы уже не имеет права на человеческое отношение. Им реж ет слух звон цепей, подавленный вид каторжанина просит кулака, приклада, к ар ­ цера и всего того, что может только придумать тюремщик. Распределительным пунктом, преддверием рая—ссылки была пересыль­ ная тюрьма Александровского централа, куда со всех концов России и окраин стягивались отбывшие сроки каторж ане и осужденные на поселение. На последней пересылке (а их было много) счастливцы говорят о будущей посе­ ленческой жизни, шумят, готовятся. Тогда на улице какого-нибудь поселенца- обратника праздник. Его обступают у нар со всевозможными вопросами сотни будущих горбачей. Получается впечатление, что все идут на глупейшую про­ гулку. Многие заран ее предрешали долго не задерживаться на поселении и при незначительной возможности бежать. Были и такие, которые не на шутку задумывались устроиться на новых местах поосновательнее. Они осаж ­ дали родных, родственников и знакомых просьбой о высылке инструментов, кое-каких материалов и на первый случай— теплой одежды. Последнее имело большое значение для всех. Уходящий в ссылку, летом или осенью, получал только: халат, суконную фуражку, пару белья, что на себе, пару портянок, которыми вряд-ли ухитришься обернуть ноги, пару котов на ноги и до места мизерные кормовые— 11-12 копеек в сутки. Короче выражаясь— полняк. Даль­ ше сам пошевеливай мозгами и гляди в оба. Наступает день отправки. Идет перекличка, проверка, чтобы не было подменки. У тюрьмы выстраиваются сотни, полторы подвод, и партия в 300-400 человек, в сопровождении конвойных, трогается. Впереди для пере­ садки готовятся следующие подводы. Проносится серая ватага на сибирских телегах, бурятских таратайк ах . Плывет на п ау зках по реке Лене, на плотах и лодках. Разбиваясь группами и в одиночку, шагает по таежным тропикам и постепенно тает, поглощаемая необ’ятными просторами. А назади сколачи­ вается дополнительная партия, затем очередная— «возить— не перевозить». Остановившись на улице деревни Банщиковой (Карапчанской волости, Киренского уезда), один из группы еле-еле приволочившихся новичков ссыль­ ных спрашивает у первого встречного, есть ли поселенцы, точно справляясь э здоровье близкого, родного. Их шесть человек: М. Рябцев— слесарь, А. Зиль- берберг— ткач, В. Екимов— слесарь, Кучинский— гимназист, Бодзагуа— учи­ тель и пишущий эти строки— то к ар ь по металлу. Все они каторжане-мало- ^срочники в возрасте о т 22-24 лет. Большинство из них были арестованы 19-ти лет и судились, к а к несовершеннолетние. Перед сибиряком стояли двое рус­ ских, еврей, поляк, грузин и украинец. А Банщиков (все они Банщиковы), ощупывая халаты, медлил с ответом, удивлялся добротности казенного сукна и, говоря в нос, тож е спрашивал: — Чо, паря, х ал ат не продажный?.. Э тот вопрос преследовал по пятам. З ам етно же, чем дальше вглубь,— цена поднималась. При выходе из Александровска х а л а т расценивался в 1 р. 50 к., а здесь предлагают 3 руб.— целое состояние.