Сибирские огни, 1926, № 3

И ты потух, мой пестрый день весенний, Друг сумрака, веселый сердца хмель. Ах, радости, пролетных туч ек тени! Как ландыш, расцвела искристая капель В тени ресниц. Хрустальные озера, Вы ждали знойных дней,— в свинцовый вас туман Укутало родное ваше море... Моя любовь— арена сладких ран. На взгорье к у ст под ветром гнется гибко, С холмов груди и я шумел ку стом . Нора бездушная, ты ветра б а р х а т зыбкий По ниве шелковой на солнце золотом . Как грозно тих и светел мир огромный! Куда несет судьбы нас бледный конь? . Плечистый кедр, величественно-темный С р аж а ет острый, голубой огонь. Удар и гул и будто вихрь свирепый— Из буйных недр густой вклубился дым. Янтарный мед, разбросанные щепы Багровый зверь махнул к рукам седым. , Взмыл белый столб: за с о х н у т когти-корни, Что т а к вросли в морщинистый утес; И тень ш ат р а не вьется в речке горной. Не брызнут утром в ветвях звезды рос. Любовь, любовь, и ты, что кедр широкий, В румяных днях звен ел а и цвела! Сияет день, к ак Русь, голубоокий, В груди измены черная стрела. Алтайские, желанные мне горы! Вернусь ли вновь с надеждой прежней к вам? Здесь ночь сошла на милые мне взоры, Ч то я скажу долинам и горам?