Сибирские огни, 1926, № 3

— Ты не можешь?!— возмутиласы Таня.— Сейчас же вставай! Сейчас тке принеси! Я для вас стояла три часа на холоде, а вы... Она стервенела. — Петя, иди же з а кипятком!— крикнул отец. — Я не могу,— тихо ск азал Петя и закрыл глаза. — Ты не можешь? И Таня бросилась к нему, вцепилась в плечо и стащила с постели. Петя ■судорожно пытался встать на ноги, но не мог, упал, ткнулся лицом в гряз­ ный пол. — Я не могу ходить,— ск азал он испуганно. — Ты врешь! Ты притворяешься! Встань сейчас же! И, стиснув зубы, пнула его ногой. — У-у... гаденыш! Петя заплакал. Таня рванула чайник и, хлопнув дверью, пошла за кипятком. Петя с трудом, с болезненным напряжением взобрался на постель. Таня, злобно ворча, принесла кипяток, и Алексей Викторович достал и з кармана четыре кусочка сахару, дал по одному Тане и Коле, взял себе, а четвертый, бережно обернув бумажкой, опять спрятал в карман. — Папа, а мне сах ар?— робко спросил Петя. — Тебе не дам,— резко и зло ск азал отец,— ты воришка, ты нарушил великую заповедь божью. Тебе не дам. У Пети помутнели глаза, он смолчал, но услышал, к а к хрустит на чу­ ж и х зуб ах сахар, и ему сильно захотелось сахара, он задрожал от желания, о т боязни, что ему не дадут. — Папочка, дай мне сахара, я прошу тебя. — Не дам,— р езко обрезал отец. — Папочка, миленький, дай мне, дай мне, хо ть полкусочка, хоть одну крошку, дай мне. Я т а к хочу... я не могу... Дай мне. Лохматый, в грязной рваной рубашке, с горящими глазами, он протя­ гивал дрожащие кости ручек, он молил, к ак убиваемый о жизни. Он был уверен, он был убежден, что отец даст ему, что ему нельзя не дать, нельзя, никак нельзя. Ведь он та к сильно хочет, он всем существом хочет. — Папочка, миленький... я так хочу... веды я не могу... не могу... дай мне, дай мне. — Ты нарушил великую заповедь,— ж естко подчеркивая каждое слово, с к а з а л отец.— Это будет тебе наказанием . Петя сделал последнее напряжение. — Папа, но ведь ты говорил: «если у тебя две рубашки, отдай одну».— И закрич ал : дай мне, дай мне! — Какой ты умный,— сказала Таня, фальшиво смеясь. Отец молчал, нервно теребил бородку, покусывал грязные ногти. — Ты не дашь мне?— спросил Петя. Отец молчал. Стало тихо, только хрустел на зубах мелко кусаемый сахар. — Будь ты проклят!—с к а за л Петя и упал на подушку. Отец содрогнулся, схватился руками з а голову. Но сразу резко вырвался и з - з а стола и почти не шагнул, а прыгнул к Пете. — Что ты сказал?! Что ты сказал, негодяй?! Петя молчал, и я т ю его ничего не выражало. Казалось, что он спал или замер.