Сибирские огни, 1926, № 3

— Пожар,— закричал попугай и захлопал крыльями. — А-а,— сказала Ниночка и ткнула пальчиком в картину. —- Это она про картину говорит,— пояснила генеральша, умильно улыбаясь. — Да, да, это картина, умница. Верно, картина, деточка,— сказал ба­ тюшка и крикнул возчикам: — Скоро вы там? — Чать не солдатский багаж у тебя,— угрюмо ответил возчик.— Эвона сколько добра! И, сплюнув, посмотрел на свои ладони. — Грех один с нынешним народом,— печально ск азал батюшка,— грех.—• И лицо у него вдруг задергалось смехом.— Грех, ха-ха-ха! Этим постом одна дама исповедывалась мне в грехах: «батюшка», говорит, «была я в гостях и, когда хозяева вышли из комнаты, взяла из сахарницы три куска сахара и спрятала в карман». Приличная такая дама. Генеральша, улыбаясь, погрозила ему пухлым пальчиком. — Батюшка, разве можно рассказывать! чужие грехи? — Ну-у, ведь я не называю по имени. Генеральша ответила на поклон Эдельберга и спросила: — Ну, к а к ваши дела, богоотступник? Батюшка насторожился и холодно посмотрел на него. — Ах, нет, нет, я не богоотступник,— смущенно ответил Эдельберг. — А к ак ваши дети? — Ах, дети...— начал он, беспокойно переминаясь (он уже опоздал в ма­ газин,— так неприятно!). — Да. Ну, как, носит Коля подтяжки генерала? И, не дожидаясь ответа, повернулась к полной даме. — Я дала его мальчику старые подтяжки генерала. Это заграничные подтяжки, генерал в 1903 году купил их в Париже. Эдельберг поклонился ее спине и юркнул в ворота. — А-а',— ск азал а Ниночка и покраснела. — Это она...— начала пояснять генеральша, но не закончила и быстро увела Ниночку домой. А Петя лежал на спине, спокойно и серьезно смотрел в потолок и рас­ сказывал с непонятной для всех легкостью; и Коле и Тане смутно и беспокой­ но— обидно казалосы, что Петя— этОт восьмилетний гаденыш— старше их, что хэто они маленькие и жалкие, а он совсем взрослый, серьезный человек. — ...Я пришел в хлебную лавку, там барышня реж ет хлеб, выдает. Я стал собирать крошки с прилавка и ел. Она тогда говооит: ^бедный мальчик, ты хочешь есть?»— и дала мне кусочек хлеба. Он говорил тихо и медленно, с большими паузами после каждой фразы. — ...Здесь в кооперативе я брал незаметно клюкву и селедки, но по­ том увидели и прогнали. Хотели в комиссариат свести, я заплакал, меня о т ­ пустили. — А где ты ел?— с злорадным любопытством спросил Ко т . — В упорной,— ответил Петя. Он покорно и спокойно отвечал на все вопросы. — В' прошлом году, когда давали на запись в той лавочке, где Марья Ивановна, я всегда приходил и говорил: «Марья Ивановна, папа просит кол- ■ басы, запишите». Она давала.