Сибирские огни, 1926, № 3

— Что ты юродствуешь?! — Я говорю правду,— ответил он кро тко .— Отец наш небесный р а з р е ­ шил нам есть только парнокопытных, которые жуют жвачку и насекомых, задние голени которых выше тельца. Он... Но Таню взорвало. — Чорт, идиот, св..., ешь, сам ешь своих насекомых,— в ее голосе по­ слышались слезы,— давись своими насекомыми. Мы голодны, мы есть хотим... Она заплакала. — Господь бог сказал: «горе вам, пожирающим...». — Молчи!— закричала Таня.—Или я запущу в тебя утюгом. Ты мог вы­ бросить свое мясо, но к ак ты смел наше мясо... наше мясо... Она захлебнулась слезами, у нее стучали зубы. — Папа, я есть хочу,— ск азал восьмилетний Пегя. Отец опять схватился руками з а голову. — Я послезавтра возьму твой паек,— сказал Коля,— ты должен мне зг мое мясо. Алексей Викторович стоял с закрытыми глазами, потом взял библию и усадил рядом с собой маленького Петю. — Сегодня мы начнем евангелие о т Иоанна. Петя начал читать слабым монотонным голосом: «Вначале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог». Таня долго ворчала, шумно двигала табуретами, потом, морщась и злясь, рвала гребенкой спутанные русые волосы, напудрилась и ушла, сердито хло­ пнув дверью. Потом ушел и Коля, захватив с собой солдатский котелок. — Папа, я есть хочу,— заплакал Петя. Алексей Викторович внутренне передернулся и шумно захлопнул биб­ лию. Каждый раз, когда Петя говорил: «папа», он внутренне передергивался: он знал, он был уверен, что Петя не его сын. У него было два предположения: или Петя сын архимандрита о тца Ксенофонта или кучера Егора. Он только не хотел тогда делать скандала, но он т а к болезненно переживал это и часто, ссорясь с женой, говорил, что он не зн ает и не видит своей семьи,— «где она?» он видит только «паспортную госпожу Эдельберг с детьми, прижитыми ею в законном браке». Было так больно, что э т о т мальчишка, в котором, может быть, течет мужицкая кровь, будет носить его фамилию. Став адвентистом, он заглушал в себе это чувство, но освободиться о т передергивания никак не мог. И теперь он передернулся, шумно захлопнув библию, полез в темный уголок и извлек из него грязно-зеленый кусок окаменевшей дуранды,— прессо­ ванных конопляных жмых; разрубил э т о т кусок тро ту ар а топором, долго р а з ­ мачивал его, потом пек на плите, выпуская больные слезы о т едкого вонючего чада. Петя сходил с чайником в трактир за кипятком и стали пить мятный, пахнущий аптекой, чай, заедая печеным тротуаром . Тротуар с трудом лез в голодное горло, он совсем не казался пищей, сухо крошился; даже самый голодный не в состоянии был им об’есться. Таня, перепрыгивая лужи и ямы исковерканного тротуара, зачерпывая грязную холодную воду рваными ботинками, ежась о т гнилого ветра, прошла на 19-ую линию. Там с минуту потопталась в нерешительности перед грязно­ белыми казармами, вошла в выломанную дверь и поднялась по лестнице. На лестнице она увидела рослого красноармейца с буханкой хлеба под мыш­ кой. Эта буханка радостью ударила в сознание и заполонила Танино суще- -Сибирские Огни- № 3. 1926 г. 5