Сибирские огни, 1926, № 3

ботинках. И Нина Петровна, горячась, стала развивать свою мысль и скоро совсем поверила, что Коля будет убийцей. — Даже большевиком будет, если э т о т полоумный отец не отдаст его в сапожники. Марья Трофимовна соглашалась и кивала сухой головкой: ей очень хотелось выпить с генеральшей чашку кофе. Д е н ь 2-й. Коля проснулся в 9, в кровати с ’ел двухдневный п ае к— четверть фунта хлеба (по второй категории), с жадной завистью смотрел, к ак Петя уничто­ ж а ет свои полфунта (по детской к ар точке ), валялся в постели до двух часов, потом оделся. Нерешительно сходил на генеральскую кухню, боялся, что после вчерашнею не дадут, но Маша, к ак всегда, сердито сунула ему собачью чашку. Собачьи скелеты накормил сегодня сразу, даже не Заносил чашку до­ мой, только на темной лестнице ободрал зубами лучшую кость и сунул в к ар ­ ман несколько корок. Сегодня в продовольственной лавке выдавали мясо, отец должен бы л получить его, значит, сегодня будет хороший обед. И Коля и Петя с нетер­ пением ждали прихода отиа. Минуты казались такими длинными и о т пред­ вкушения обеда было еще голоднее. Отец, однако, долго не приходил, потом пришли сразу и отец и Таня. Таня вошла быстро и нервно, лицо у нее было возбужденным и злым, глаза горели. Отец вошел нерешительно, испуганно-с’еженный, с лицом расте­ рянным, расстроенным. Видно было, что они ссорились по дороге. — Как ты смел?— кричала Таня — Нет... Неправда... Ты спутала... Это не я...— отбивался отец. Лицо его мелко, нервно подергивалось. — Я видела!— взвизгнула Таня с искаженным лицом и топнула ногой. — Ты врешь! Как тебе не стыдно?! Я видела, к ак ты подошел к на­ бережной решетке и выкинул в Неву мясо. — Это не я, не я...— захныкал отец. Лицо у него стало сморщенным, точно о т сильной боли, он втянул голову в плечи и бестолково засуетился по комнате. Таня приходила все в большую ярость, задыхалась, захлебывалась сло­ вами, хваталась за сердце. Казалось, она сейчас ударит отца. — Ч-чорт юродивый...— начала она ожесточенно, каждый звук пропи­ тывая злобой. • Но отец схватился руками з а голову. — Не смей, не говори, не говори этого слова, не призывай его! — Дай карточки! — грубо крикнула Таня. Отец смущенно порылся в карм ан ах и отдал истертые лохмотья бумаги. Т ан я быстро развернула их, оглядела и вскипела. — Талоны обрезаны,— значит, ты получил. Отец смущенно осунулся. — Выдавали не мясо, а конину,— ск а зал он через силу о т волнения, со­ всем слабым голосом. — Аа!—-напружинилась Таня, и лицо ее задергалось яростью.— А к а к ты смел выбросить?! А?! Отец закрыл глаза синими веками, откинулся к стене. — У лошади одно копыто,— ск азал он дрожащим голосом,— по одному на каждой Ноге.