Сибирские огни, 1926, № 3

..Вот содержание письма, о б ’ясняющего исчезновение маленькой жены: — Я не могу молчать после того, что ты рассказал в саду. Когда ты получишь это письмо, я буду уже в Черемшанской Крепости, у те ги Липы, буду ждать, что ты известишь меня о том, что дальше делать. Мне тяжело об этом вспоминать. Ты помнишь, я пришла домой поздно и ска­ зала, что меня задержали на службе. Это было в конце апреля. В том, что меня за­ держали, была правда: мне дали печатать срочные циркуляры и оставили на сверх­ урочные. Стало уже темнеть, когда из кабинета вышел мистер Ф окс. Никого, кроме меня, в налем отделе не было. Мистер Ф о кс что-то сказал по-английски, потом по­ дошел, запер машинку и показал на дверь. Я очень испугалась, а он взял с окна мое пальто и подал. О т испуга я долго не могла попасть в рукава. Он взял меня под руку, и мы вышли. У под'езда стояли два автомобиля. Он подвел меня к закрытому автомобилю, я очень удивилась, но в автомобиль вошла, и он тоже вошел. Мы пое­ хали, через несколько минут остановились. Он подал знак, чтобы я сидела, а сам вышел, но т у т же вернулся, достал из маленького чемодана'аппарат и опять подал знак. Когда ты рассказал про американца с кодаком, я поняла, что это был он. Я не знаю, ка к все это случилось. У меня ужасно разболелась голова, я забилась в угол и не двигалась и, кажется, ничего не видела. Он вернулся, и мы поехали, я не спро­ сила, куда, у меня было любопытство, смешанное с испугом. Он привез меня на свою квартиру, и я отдалась. Я помню, что он угощал меня шоколадом, а потом одел на мою р уку золотой браслет. Я вспомнила про браслет у нашего дома и сняла. Я проплакала тогда всю ночь, а ты не заметил. Конечно, это больше не по­ вторялось, но он стал присылать ордера. Ко гд а ты говорил о доме, о ребенке и о том, что напишешь картину, у меня сердце перевернулось: ведь и сад, и дом, и ребенок, может быть, от него. Об этом многие догадывались, только ты ничего не знал. Мне очень тяжело. Зина. III. Треугольник и окружность . Ночные жалобы . Р а зг ов ор о покое. История тихой девушки . Утренняя мудрость. Мы р езко переживаем несчастья. Одни замы к аю т рог в строгий т р е ­ угольник тайны, другие обращают его в болтливую окружность жалоб. ...В поздний час побледнели звезды ранней осени. В поздний час по­ меркла луна в увядшем небе. В поздний час истек жалобами Петр Ильич. Он сидел на крыльчике тихонького дома. Рядом с ним ^идел человек, белеющий ночной рубашкой, поверх ко торой накинут был пиджак. Петр Ильич мял пиджачный рукав собеседника, Петр Ильич теребил пустой рукав и изливался в жалобах. — Зина... Фокс... Посылки... В приглушенном его бормотаньи сливались все слова. Они подскаки­ вали— набухшие слезами слова. Они падали до шопота, и голос падал до Р оп о та , и шопотом он спрашивал: — Голубчик, Лев Кириллыч, да к а к же я теперь?.. Он безнадежно раскачивался — Петр Ильич. Он раскачивался, как под- солнечник. Это был подсолнечник,истерзанный бурей. Он сеял блеклую ше­ луху решений: — С Зиной все кончено... Откажусь о т сада, о т ребенка... Только к ар ­ тина... Написать картину и умереть!.. Лев Кириллыч молчал. Он много знал— э т о т человек, проплывший на кораблях войны сквозь невозможный, ск возь десятилетний огонь. Поэтому он сохранял молчанье и только изредка ронял неторопливое: — Успокойся, Петр Ильич! Он заговорил тогда, когда истек жалобами Петр Ильич. Он з а т в о р и л , к ак человек десятилетней войны, к ак человек, обожженный педяными нет-