Сибирские огни, 1926, № 3

В губпродкоме его ждала неприятность. Не успел раздеться, к а к прибе­ жал мальчик сверху. — Идите, вас комиссар зовет к себе... Ксенофонт Лукич развел руками. — Что ему надо о т меня? И вдруг в руках и ногах дрожь к ак ая -то появилась. Редко он видится с комиссаром, да и какие могут быть с ним разговоры? — Свое дело исполняю,— оправдывал сам себя Ксенофонт Лукич,— а что заболел, та к заболеть каждый может. Даже комиссар. Только к комис­ сару доктора явятся, лечить начнут, а к Ксенофонту Лукичу... Да... К Ксено­ фонту Лукичу никто не явился. Хоть сдохни! З а большим столом, покрытым красным сукном, сидел, зарывшись в бумаги, маленький, в сером костюме, человек. Левой рукой спокойно пере­ вертывал бумажку за бумажкой; правой ставил к оротки е слова; слово и росчерк с хвостиком. Робко вошел Ксенофонт Лукич. Стал у стола. Правая рука у него з а спиной, а левая т а к прыг-прыг— трясется. Об стол оперся. Комиссар поднял голову. Личико черненькое, с кулачек, бритое, нос с горбинкой, а глаза острые, черные... — Садитесь... — Н-нет... спасибо... Отодвинулся в мягком кресле назад, пальцами по столу забарабанил: — Товагыш Девяткин, у вас все дела в погядке по Нагогной контоге?... — Как же. Разве малость какая... не готова. — То есть к а к это: «малость к ак ая не готова?». — Да, может, бумажка-две... — Как пгыкажете понимать: «бумажка-две?...» Твегдо говогите: в по­ гядке дела или в беспогядке?.. — То есть... — Да пгичем ту т «то есть?»... Ну, довольно газговагивать. Идите и пги- водите все в погядок... Не помня себя, вылетел Ксенофонт Лукич из кабинета губпродкомис- сара. Только у себя в подвале опомнился. — Тварь нехрещеная!... «В погядке... в беспогядке»... Чорт тут даст всему порядок! Вас там вон сколько напёхано, каждый дурак чертит, бумагу переводит, а я ту т один разбирайся с ними. И трясущимися руками зашарил по полкам. V. Весна была ранняя, и Ксенофонт Лукич ожил. Теперь не надо было доставать дров для печки, не надо кутаться в пальто—будто тяжесть огром­ ная, что носил всю зиму на плечах, свалилась. Дела в архиве Ксенофонт Лукич подогнал хорошо. Можно в свободное время и отдохнуть. В комнате не сиделось, а т у т башмаки совсем в ветхость пришли. На крылечке больше отдыхает. На Пасхе качнуло Ксенофонта Лукича. Не выдержал. Зашел к З ах арк е, самогонщику, и последние деньги пропил. Не помнил, к ак вышел, к ак \'пал, только видится ему чудной и страшный сон.