Сибирские огни, 1926, № 3

— Поесть бы теперь... Весь день не ел... И тогда услышал грозное, било оно его каждым словом по черепу, и в сердце отдавалась э т а боль... • — Несть бо худшего скота, аки ты... Даже зверь малый, мышью заво- мый, печется о грядущем дне и влекет в нору свою корку хлеба и всяко зерно завалящее... Т ак о речено в священном писании: «Премудрый сын веселит отца, безумный— печаль матери»... Не о тебе ли сказаны словеса сии?.. Та- кожде и ты... О т неразумения и скудости ума твоего страждет живоз-, и тоска будет снедать тя денно и нощно... Кую бо славу о тебе соберет ангел твой хранитель и с чем пред господа лице предстанет?.. Ксенофонт Лукич склонился с табуретки и упал на пол. От сотрясения утухла коптилка. IV. Зима та к а я долгая и суровая. Ксенофонт Лукич простудился и третий день лежал на топчане. Рядом, на табурете, стояла чашка с водой и черная бу­ х ан к а черствого хлеба. Солнце уже давно взошло и через запушенные морозными узорами окн а пробивался в комнату слабый скупой свет... Холодно. Надо бы встать, печку истопить, да страшно вылазить из-под одеяла и пальтишка. Вначале высунул руки; обтерпелись они, и тогда Ксено­ фонт Лукич встал. Торопливо натолкал в печку дров (мало их уже оставалось) и зажег. Задрожала, загудела печка своим железным горлом и скоро в комнате стало теплей. Таяли морозные узоры на окнах; похолодевшее з а ночь стекло зе р к а л а отогрелось, покрылось влагой. Ксенофонт Лукич старательно вытер его полотенцем, и собеседник, ежась о т недавнего холода, заговорил: — Вам бы теперь, Ксенофонт Лукич, в Крым!.. Подумать только: мы т у т все равно што цуцыки гнемся, крутимся о т холода, а там народ благо­ денствует. Ни тебе заботы об одеже, ни тебе заботы об тепле. Несправедливо это, Ксенофонт Лукич, к а к хошь суди, а только та к а я жизнь никуда не го­ дится. Одним все— другим ничего. Хорошо тоже было Иисусу говорить: не заботьтесь, что вам есть и во что одеться. В та ки х благодатных странах и по его закону жить можно было бы. Нет, ты попробуй в Сибири так-то. Пусть бы Христос по снегам нашим раскаленным босичком походил... по­ жалуй эдак не ск азал бы... — А ты не богохульствуй,— мягко сказал Ксенофонт Лукич,— не хоро­ шо так-то... Живешь, ну и живи во славу божию. Вот подкрался ко мне недуг, и дух мой трепещет. Какими делами увенчалась жизнь моя, и где найду я свое оправдание?.. — Ишь чего захотел!.. Оправдание ему подавай... Хорош и так... Ксенофонт Лукич махнул рукой и отошел о т зеркала. Отломил кусок хлеба, погрел его над печкой и неторопливо начал жевать. В печке догорали дрова. И та к хотелось посидеть, погреться в тепле, а идти надо. Может, дел накопилось— не провернешь. Оделся и, проходя к двери, бросил собеседнику: — Пока честь имею, дорогой т о в а о и щ!... ^Сибирские Огни» № 3. 1926 г. 4.