Сибирские огни, 1926, № 3

ИС. ГОЛЬДБЕРГ. той тракты ук азаны ; вот ниточка проселков; вот точечками даже тропы охотничьи обозначены... Гляди, изучай! А где тропа смерти? Эй, полковник! Брось карту-двухверстку: на нее не нанесен главный путь, твой настоящий, твой последний путь!.. 8. Отставший спутник. Д( рсга, которая еще совсем недавно к азалась легкой и удобной, стала почти 1 чпроходимой. Шли в самое сердце тайги меж замшевелыми елями, теперь убранными белой филигранью мороза; шли по целому снегу, сверху такому гладкому, но таящему под собой провалищи, бурелом и бугры и з а ­ сыпанные низкие кустарники. Шли по бездорожью, намечая свой путь почти наугад, уходя от жилищ, не надеясь встретить заброшенные зимовья. Шли, окрыленные уверенностью, что до цели остается всего несколько дней пути. Выбирали для ночлега глухие прогалинки, разводили костры и молча готовили ужин, чтобы потом такж е молча прокоротать длинную зимнюю ночь. Но молчание это было еще только от усталости. Просто лень было разго­ варивать после тяжелого перехода, хотелось улечься ближе к костру и впи­ тывать в себя его тепло, его ласку. И новое— зловещее и угнетающее— вплелось в это молчание позже— на третий день после ухода из села. До этого еще прорывалась бодрость у прапорщиков, не забывших тогда теплого уюта деревни, и у хорунжего, насмешливо поблескивающего зубами; еще крепился и не уставал полковник. Но после второго ночлега в лесу утром стали запрягать лошадь, а она еле передвигала ноги и, шатаясь, упала на снег. Хорунжий ткнул ее носком валенка под брюхо, но она устало повела головой и закрыла глаза. Ее бока тяжело вздымались и что-то вздрагивало внутри ее, напрягаясь и хлюпая. — Крышка!— ск а зал Степанов, наклонившись к лошади.— Падла изды­ хает!.. — Не может быть!— встрепенулся полковник и тож е наклонился над лошадью. — А ведь верно!— согласился хорунжий.— Она нам больше не помощни­ ца. Бросить придется! — Но как же провизия, вещи?— растерялся полковник.— Как же мы пойдем дальше без лошади? — На себе потащим!— хмуро отвечал Степанов.— По-таежному, за плечи уложить придется все, что сможем унести. Полковник поглядел растерянно на Степанова, потом на хорунжего и замолчал. Т ак пришло к нему его молчание, которо е уже потом прерыва­ лось редко и та к ненадолго. Но Степанов оживился. Словно потеря лошади вдохнула в него новую силу, подстегнула его бодрость. Взяв себе на подмогу обоих прапорщиков, он принялся разбирать и сортировать провизию и веши, уложенные в санях. Он раскладывал все на пять равных частей, деля поровну на всех все их богат­ ство. Потом он разбил сани, разрубил топором их доски, приладил к ним вере­ вочки и сделал пять примитивных таежных ранцев. — Вот та к будет удобней!— ск а зал он, взваливая на себя один из них и прилаживая на груди узлы и завязки веревочек. — Теперь мы настоящие горбачи!