Сибирские огни, 1926, № 3

— Ну, они о нас скоро забудут,— вмешался хорунжий.—Вы были тогда правы там, в зимовье... Им ведь ни до красных, ни до белых одинаково ника­ кого дела нет. Степанов поднялся со своей постели и перегнулся к своим спутникам: — Вот в том -то и вся суть: им нет никакого дела ни до белых, ни до красных... А потому нам нужно стараться обходить деревни... Здесь мы сдела- ли пробу. Проба оказалась правильной!.. — Что же вы узнали через э ту пробу?— насмешливо спросил хорунжий. — А то, что мы для них только дичь, красный зверь... которого не труд­ но выследить!... — Пустяки!—отр езал полковник.—Давайте лучше спать! — Да, да!— подхватил хорунжий. — Конечно, пустяки!.. Хо! Хороша дичь, у которой исправные трехлинейки и наганы!.. — У меня винчестер!— радостно отозвался один из прапорщиков и при­ соединился к смеху хорунжего... Полковник, поправляя на себе пушистое одеяло, засопел и вдруг по­ чему-то нахмурился: — Об этом нечего толковать,— недовольно сказал он;— оружие нам после пригодится, там, в армии... Тем более, я проверил по карте, нам при­ дется долго идти по пустынной тайге... Никаких гам чалдонов и ничего про­ чего... Предлагаю хорошенько выспаться... Т акой вот это был ненужный, лишний разговор. 7. Мысли, р ождающиеся за т ем , ч тоб, быть м ож е т , умереть. Спустились с угору сани, з а санями трое (двое на поклаже: т а к сменами всю дорогу едут по-двое). Завернули на речную дорогу, помелькали по ней, а потом скрылись. Значит, снова Иннокенгьевское отрезано о т вселенной. И снова в селе нудный, надоевший покой. Улеглись собаки, свернулись клубком под крылечками, в конурах. Там в полутьме на холоде грезят о насте, о глубоких следах уходящего зверя, о сытости, о свежей крови. Над избами вьются белые столбы дыма. В избах плетутся оживленные недавним происшествием разговоры. Трещат бабы. Все-то они заметили, все-то выглядели. Ничто не укры­ лось о т острых бабьих глаз. — Лопать-то на них к ак ая обрядная, да крепкая! — Все, девки, новое, крепкое. — Рубахи сатиновые... Под верхонками перстянки меховые, мягонькие!.. А главное-то —до главного бабам дела нет. — Оружие исправное,— скупо делятся меж собой мужики.— У одного, у молоденького-то, многопульное! — Поди, скорострелка! — Самый р аз на медведя или на сохатого!.. И в глазах светится оживление, тайная мысль к ак ая-то жж ет глаза и з­ нутри. Невысказанная мысль. Несложившаяся. Вспыхивающая затем , чтоб, быть может, мгновенно же умереть... Эй, полковник! Ваше высокоблагородие! Гляди на каргу-двухверст- ку, разглядывай, разыскивай там пути!.. Вот толстой, жирной, извилистой чер-