Сибирские огни, 1926, № 3

И Маринка, и Мура, и собаки, и конные корчились о т хохо та стальной цепи, о т огненного морганья стальных дульц... Маринка подползла к груди Филина и пила парную бурую кровь его, и земля пила парную и бурую кровь Филина. Лежала Мура с лицом нежно-розовым, с глазами огнистыми, и возле нее косматая грудь лошади. С полей бежали напуганные кабановцы и они перемешались с шапками со звездами и оцепили стан Филина, и был оттого огромный круг, в середине которого лежали: Филин, Маринка, Мура, собаки, люди и лошади. И было тихо. Издалека, с солонца ковыльного, доносился захлебывающийся голос: — Корови мои яграють, я хлеб им, вино пью. Корови мои ни яграють я хлеб ни им, вино ни пью!.. По солонцу, по ковыльному, шел Анбуш Иван,— шел, играл и пел