Сибирские огни, 1926, № 3

Вечером прошли реку широкую, на лодках и по парому. Перед рекой, вновь по домам растегался мужичий скоп. Человек с картами краснел, но молчал, серая женщина охрипла так, что не могла взвизгивать. Филин не видел, не слышал, руки и ноги его были скручены подосланным вьюном. Шее и з грех к анатов душно. На берегу перейденной реки отряд осел до утра, опустился до новых приказаний, опускался медленно, грузно. Человек с картами сказал: — На севере будет город. Мы его обошли, согласно распоряжения, мы должны... Огни, костры. Солдаты лежали, полулежали, сидели, молчали. Лица их рдели в огнях, и вот-вот лица могли слиться с кострами, и вот-вот люди могли вспыхнуть. Наперед всех вспыхнул Филин. Он подошел к человеку, который с картой ; человек что-то ворчал в телефонную трубку. Филин постоял, п о ­ слушал, поднял руку и к а к крутнет голову человека, ворчащего в т е ­ лефон,— у тогу голова повисла... Филин рявкнул в телефонную трубку: — Волчья отрава!—швырнул в реку коричневый ящик. , слились с кострами. Женщина с серым лицом пря- притащили ее, Филин выругнул: брызнуло жгучей горячей кровью, и серая кожа га: пешая, конная тел еяш ая с с >у.сi> на / З А П . - С И Б К » АН ВАЯ 17 ( ^ ц т Н А ^ Ь Щ Е К А ^ летний вечер молчал, город ofewi 1 стный. С заборов, со стен домов, к а к тявканье, висели бумаженки: «Осадное положение... Смертная казнь... Осадное положение... Смертная казнь... Тявканью бумаженки отвечали гавканьем врытые в землю, за городом, стальные английские и французские пушки. И город молчал, река по-старушечьи спускалась вниз, опираясь о бе­ рега, к ак о перила, волны скользили, боясь нарушить: Осадное положение. В летние вечера город молчал. В полночь Филин над городом разорвал молчание. Р ек а ударилась о бе­ рег, подбоченилась, и волны ее поскакали, заплясали. — Осадное положение,— прогавкнули английские и французские пушки и замерли. Земля города в темноте молчаливо корчилась, к ак высвобождающийся человек из-под тяжести. В темноте ночью расплескивалась кровь. Земля, рас­ крывши пасть, пила кровь, глотала людские тела. Купалась земля в огне и, вытянув челюсти, земля раздирала небо: — Эх, волчья отрава! Филин на вороном, дико-вздыбленном, по улицам города рассекал толпы. А земля корчилась в муках освобождения, пила людскую кровь, жрала людские тела. Орала земля ночью, в темноте: \-— Эх, волчья o tp a e a ' «Сибирские Огни» До 3. 1926 г. 2