Сибирские огни, 1926, № 3

вышине пламенными колоннами, в разные стороны раскидывали свои лучи и угасали. А они оба, вперив взор к северу, словно застыли в неподвижном мол­ чании. Конечно, с исторической точки зрения, созданный Шамиссо образ со­ вершенно не оправдывается. Александр Бестужев принадлежал к числу наи­ менее стойких и убежденных деятелей 14 декабря— это он обнаружил уже на следствии, обнаружил и в позднейшей кавказской ссылке. Но не в том дело. Не портретное сходство интересует нас в этой поэме,— но она важна, к ак один из немногих ранних отзвуков за/падно-европейской мысли на первое открытое выступление русской интеллигенции против самодержавия. Позд­ нейших писателей более всего интересовала романическая и внешняя сторона события, и только Шамиссо выдвигает на первый план идею возмездия, сли­ вая пророческую поэму Рылеева с предвестием будущих дней мятежа. «D as wird am T a g e d e r Volker bald sich zeigen...». Дошла ли э та поэма до Бестужева? Едва ли. По крайней мере на это не имеется никаких указаний или намеков ни в письмах, ни в мемуарах. Be роятно, она осталась неизвестной и его братьям, иначе Михаил и Елена Бесту­ жевы, любовно подбирая материалы для увековечения памяти своего брата, упомянули бы и об этой замечательной поэме. Осталась она, видимо, неизвестной и всему русскому обществу. Прихо­ дится только удивляться, каким образом это могло случиться >при тех тесных связях, какие существовали между Западом и передовой русской интеллиген­ ц и е й . В изгнании жил тогда заграницей декабрист Николай Тургенев, там же жил другой, избежавший суда, член Тайного Общества Яков Толстой (позже сделавшийся агентом русского правительства); частым гостем Запада, близ­ ким другом многих литераторов был Александр Тургенев; наконец, в связи с многими русскими литераторами был Варнгаген-фон-Энзе, ближайший друг Шамиссо и соредактор альманаха. Возможно, что соблюдалась тщательная конспирация, чтобы э та поэма не могла сыграть дурной роли в положении Бестужева, бывшего тогда на Кавказе, где «он штыком выбивал себе офицерский чин». Но каким образом э т о т пламенный гимн, во славу грядущего восстания против палачей Рылеева и Бестужева, ускользнул о т внимания Герцена, первого издателя материалов о 14 декабря и судьбе его жертв? Очевидно, здесь более чем когда-либо при­ менима старая латин ск ая поговорка о судьбах книг и сочинений: H a b e n t s u a f a ta libella.