Сибирские огни, 1926, № 3

енных чинов и выделяла ил из общей солдатской массы. В числе офицеров зн а ­ чились старые севастопольские герои-солдаты, выслужившиеся в офицерский чин за боевые отличия. Им давали для вида эк зам ен на офицеры и без задерж ­ ки пропускали в командный состав. Сам командир батальона, подполковник Велихов, выслужился в офицеры из кантонистов за каки е-то боевые отличия, поднялся по служебной лестнице и даже получил в управление батальон. Неко­ торые из офицеров были настолько малограмотны, что с трудом могли подпи­ сывать свою фамилию. Для них было сущим наказанием получение следующего чина, пропись к о торо го надо было и зу ч ать ; напр., подпоручик, вместо прапорщика. Уже хорошо научился человек подписывать: прапорщик, ка£ вдруг выплывает новое слово: подпоручик или поручик: было над чем попо­ теть г. г. офицерам. Как офицер, Достоевский аккуратно появлялся в офицерском собрании, когда е ю официальное положение требовало его присутствия там, но особен­ но в такую кампанию не стремился. Бывали моменты, когда удрученный эпилепсией и с подавленным настроением духа— он уединялся о т людей, не хотел знакомиться с новыми лицами и на всякого нового человека, с к о то ­ рым в э т о т момент сталкивала его судьба, готов был смотреть, как на врага. Офицерский чин, хотя и улучшил п ш ожение Достоевского, но в общем он своим званием тяготился. Прежде всего офицерский чин ввел его в долги. Кое-как удалось ему частично обмундироваться, в остальном ему помог его близкий друг Врангель, от которого Достоевский получит из Петербурга каску, полусаблю и офицерский шарф (этих вещей невозможно было до­ стать в Семипалатинске). Производство в офицеры Достоевский получил бла годаря хлопотам своих влиятельных друзей: адмирала Тотлебена, барона Врангеля и друг. В судьбе Федора Михайловича принял большое участие и принц Ольденбургский. Но затаенным желанием Достоевского было уйти в отставку. Здесь он опять обращается к своим столичным друзьям, прося их похлопотать за себя. В письме к Врангелю о т 23 марта 1856 г. Федор Михай­ лович говорит: «Напирайте на то. чтобы мне оставить военную службу (но главное, если можно чего-нибудь более, т. е. даже полного прощения, то не упускайте этого из виду). Нельзя ли. например, уволить меня с правом поступления в статскую 14-м клас­ сом и с возможностью возвратиться в Россию?». В другом письме к тому же Врангелю от 9-го ноября 1856 г. Достоев­ ский говорит: «Друг мой. вы спрашиваете меня, чего я желаю, о чем просить? И говорите тоже, что меня могут перевести в Россию? Но, друг мой, я знаю, что я даже и не служа, через год, через два и без того буду возвращен окончательно. Перевод же в армию еще тем худ. что я, во всяком случае, плохой офицер, хотя бы по здоровью. А надо будет служить. Если бы я желал возвратиться в Россию, так это единственно для того, чтоб обнять родных и повидаться с докторами знающими и узнать, что у меня за болезнь (эпилепсия), что за припадки, которые все еще повторяются и от которых каждый раз тупеет моя памЯ(Ь и все мои способности, и от которых боюсь впоследствии сойти с ума. Какой я офицер? Если б меня выпустили в отставку, хоть бы оставя здесь на время -вот все мое желание. Я’ бы добыл себе денег на суще­ ствование. ЗдеСь я бы не пропал... и потому напишите мне положительно (по воз­ можности): в 1, могу ли я в очень скором времени, по слабости здоровья, подать в отставку (прося на всякий случай возвращения в Россию, дпя совета с докторами) и 2, могу ли я печатать». Итак, Достоевский мечтал об уходе в отставку отчасти по слабости здоровья, отчасти из-за желания скорее начать печатание своих произведе­ ний