Сибирские огни, 1922, № 1

лйтяб частно-хозяйственный рынок („свободу торговли*), лерзвзд почти всех оставшихся в руках государства промышленных предприятий на начала коммер- ческого расчета (самоокупаемости и безубыточности), организацию ' баша, сначала государственного, потом кооперативного, а теперь приближаемся к смешанному (с участием частного капитала). В области оплаты труда мы отошли от прежней уравнительной пайковой системы (на работник*, на жену, на детей); от своеобразного социального обеспечения всех трудящихся и их семги на на- чалах поравнения безотносительно к тому, что и в каком количества каждый из них производит. Мы перешли к жесокой целевой системе: плата ставится в строгое соответствие с результатами работы; мы предоставляем каждому работ- нику своими собственными трудовыми усилиями обеспечивать свою семью, ибо государство не в состоянии всех обеспечить. Союзную работу мы возвращаем на старые рельсы борьбы против капиталистической эксплоатации, ибо уже имеется налицо эта эксплоатация. В области быта трудящихся мы отказываемся от предостав!еиия кому бы то ни было каких бы то ни было бесплатных услуг, и рабочие и служнцлэ, освоизшиеся в течение четырех лёт сплошного царства социального обеспече- ния государством всего населения, с тем, что квартира, вода, отсп/ ение и освещение „ничьи" (почти что божьи),—подавлены тем, что теперь требуется плата за коммунальные услуги. Театры, газеты, книги всякого рода культурно- просветительные учреждения—всего этого у нас было мало, но все это дазэлось бесплатно, потому что государство вообще все давало бесплатно. Теперь государство этого бесплатно не дает и наш массовик, наблюдая как сверты- ваются и сокращаются культурно-просветительные предприятия и учреждения, а в те, которые остались, прет обыватель, спекулянт, делец, сгибается под тяжестью этих впечатлений; ему кажется, что все уже погибло и рабочие массы вновь повергаются в кабалу безисходной тьмы и невежества. Наши школы за отсуг- ! ствием средств либо закрываются, либо в значительной степени переходят на содержание родителей учащихся и рабочему уже ясно рисуется столь памятная „плата за учение", когда дети пролетариев оставались за бортом школы. Со- кращаются и совершенно закрываются детские учреждения — дома-ксмм/ны, детские сады, учреждения охраны материнства и младенчествз; все труднее становится осуществлять бесплатность лечения—рабочий и здесь бо;;тся потерять то, что он завоевал в процессе революции. Хам обыватель торжествует, буржуа распоясался, — зот тот выаод, к которому с сокрушением в сердце и с смятением в уме приходит наш рядовой коммунист и близкий ему по духу беспартийный рабочий. Но где же коммунистическая партия, почему она все отступает и отсту- пает, куда девалась ее программа? На эти вопросы шептуны из меньшевиков и эсеров, а то и просто обыватели дают самый, по их мнению, исчерпывающий ответ: „коммунисты изменили своей программе, они перестали быть коммунистами". Рабочий коммунист так не рассуждает, он знает цену тому, что говорят меньшевики и с-ры. Коммунистическая партия ему дорога и близка, как и прежде. Но иногда, правда, пока довольно редко, у него копошится в мозгу тревожная мысль: а что если в самом деле коммунисты перестали быть ком- мунистами? А что если от нашей программы действительно ничего не осталось? Самое, отвратительное Прет всегда Вперед, оно любит выпячиваться, Пока- зывать свое, „лицо". В практике новой экономической политики на первое место выпячивается частное предпринимательство. Оно успело уже показать свое лицо. Пока что это лицо оказалась таким, что, по классическому выражению Маркса, хоть штаны на него надень. Когда мы раскрывали щелочку частному предпринимательству, мы забо- тились прежде всего с б увеличении продукции страны. Государственные заео-