Сибирские огни, 1922, № 1

Даже П. И.Воеводин, отстаивавший, в пику пораженцам, всегда и всюд свой лозунг „война на z ,йне", не особенно рвался в бой и jie спешил отклик нуться на зов. Пораженцы вообще относились подозрительно ко всякой полицейской за тее. Но у них возник вопрос: как быть, если амнистия последует или вообще когда ссыльных загонят в казармы? Д. И. Рыков делал дсклад о тактике большевиков и отстаивал мнение что мы не должны быть дезертирами, а обязаны пойти в казармы, в окопы всюду, где масса. Среди войск мы должны развивать самую широкую агитацию под лозун- гом: „война—войне". Должны строить подпольные организации среди солдат чтобы руководить войсками в случае их восстания. Среди товарищей латышей, особенно на юге (в Молчанове), преобладало другое мнение, которое отстаивал, если не ошибаюсь, тов. Данишевский. Они говорили, что мы не должны служить в войсках. В случае мобилизации мы должны дезертировать и направляться в рабочие районы для ведения партий ной работы в подполье. ^ Наша дискуссия продолжалась на протяжении 1914—1916 г.г. На фронте дела царской армии шли все хуже. Летом 1916 года в „обществе" снова нача лись разговоры об амнистии и использовании ссыльных и заключенных. В этот год в Нарымском крае был очень хороший урожай кедрового оре- ха. Чтобы пополнить свой бюджет, стар и мал спешили в лес собирать орехи Многие ссыльные на 100—200 верст уезжали в глубь тайги, где можно было больше заработать. Большинство будущего Исполкома В. С. Союза, также составили группу и уехали „на орешки" верст за 150 от Нарыма. В эту группу вошли И. Н. Смир' нов, Н. Н. Яковлев (брат Варв. Ник.), Д. Д. Кудрявцев (Митяй), я и еще двое. Мы работали до больших заморозков, пока еще можно было ехать по реке. Вернулись уже в сентябре и узнали, что мы мобилизованы. Но ехать на пароходе было уже поздно, нас оставили на распутицу в Нарыме и отправили в Томск лишь санным путем—в ноябре. Таким образом, у нас было около дву] месяцев—время достаточное, чтобы подумать, что делать в казарме. Среди нас не было дезертирского настроения. Все мобилизованные реши ли итти в казармы и вести среди солдат агитацию под лозунгом „война—войне" Было решено тогда образовать Военно-Социалистический Союз, в который могли входить не только большевики, но и меньшевики и эс эры, ибо под о зунгом „война—войне" можно было бороться за свержение самодержа - I вместе. Незадолго перед от'ездом было избрано бюро-пятерка, из И. Н. Смир нова, Н. Н. Яковлева, меня, эс-эра Кудрявцева и одно место было решен< оставить представителю Томской организации для связи с внешним миром. О наших намерениях, конечно, знала полиция, ибо дискуссии и разговор!" велись почти открыто. В ссылке вообще было очень трудно уберечься и закон спирироваться. Кроме того, в одно время с нами был мобилизован и помета затем вместе в казарме некий ссыльный—Федоринов, которого ссылка прозвала за его некультурность—Ваней Темным. Как выяснилось потом, во время ре волюции этот тип был агентом охранки и поручал по 3 рубля в месяц от кз< Но на Ваню Темного охранка не шибко надеялась и поставила к на' своего человека покрупнее, о чем речь будет впереди. Необходимо сказать несколько слов о режиме и той обстановке, в кото рую мы попали в Томске. У воинского начальника нас выстроили вэ дворе и держали для испытани минут сорок на морозе. Хотя после Нарымских морозов нам это было не те' страшно. Затем пришел воинский начальник и с правэго фланга начал спр» инвать каждого за что он попал в ссылку Первым стоял Звездов. На вопрз за что он сослан, Звездов разразился обычным своим басистым смехом: „Г» го гс. Я—социал демократ."