Сибирские огни, 1922, № 1

бы хотелось пожить здесь год, два, пока не раскроются передомною все тайны хребта, и станет он для меня таким же понятным и родным, как для его оби- тателей... Самый перевал угрюм и пуст на сотню верст; ни одна дорога не пересе- кает его. Разве набредешь случайно на фанзу зверовщика, куда он приходит только зимою, да на сделанный из коры балаган искателей корня. Да под са- мой вершиной сопки, там, где дальше начинается заваленный обломками скал крутой под'ем, наткнешься иногда на лежку тигра. Чуткий зверь давно услышал грузный шаг человека и ушел- Далеко внизу раскинулась подернутая синевою дали широкая долина, по- росшая непролазным лесом; всякое движение в ней, звуки жизни, крик неосто- рожного зверя доносится сюда к ложу мистического животного и подымает тигра на охоту. , Да еще .. набредешь на кучу костей. О, эти кости!.. Много их в хребте, в его долинах, на его тропах. Столети- ям.! копил старый хребет эти памятникии суровой жизни своих обитателей. То старые, полуистлевшие, одиночные, то еще с кусками мяса, засохшего под солнцем, звериные и человеческие, они встречаются всюду... Вот рядом с тропой пепел от костра и в нем куча синевато-белых костей изрубленного и сожженного человека... Вот валяется среди гальки на берегу реки череп, один череп пробитый и желто-чер 'ый от воды. Вот целый костяк раскидан в траве на пространстве десятка саженей; здесь пировало зверье .. Я нашел один череп воткнутым на палку на месте бывшего здесь когда то табора. Да, здесь встречи опасны. Здесь господствуют звериные законы и ужива- ются рядом только сильные. Тигр не бросится на медведя и почтительно отойдет с пути охотника. Че овек с ружьем чутко насторожится, в.третясь с человеком с ружьем, но они разойдутся дружелюбно, перекинувшись друг с другом двумя-тремя сло- вами. Но как поступит один из них, если другой не увидит или не почувствует его тем необ'яснимым чутьем зверя, которое заставит его, еще ничего не видя впереди, сбросить ружье на руку—об этой тайне будет знать лишь суровая тайга. Хребет почти необитаем. Русское заселение его началось лет 15—20 на- 3£.д, и немногочисленные поселки встречаются лишь по берегу моря да по реч- кам, впад'ющии в Уссури. Поселки под стать хребту. Девятого января русский рабочий пошег бить челом о своем холопьем житьишке своему царю. Глянул он прямо в ясные царские очи и прочел в них приговор своему рабьему роду. Тысячами жизней он заплатил тогда за дерз- кую попытку раба разговаривать с помазанником бога на земле, предки кото- рого имели грамоты на расправу со всем русским народом еще от татар- ских ханов. Он поклялся тогда уничтожить это наследие позорной неволи и сотворил ту красивую как сказку быль, которая зовется девятьсот пятым годом. И когда он был разбит и по Руси снова понесся кандальный звон скованной свободы,— сюда, на берег далекого моря, ушло не мало борцов рабочего восстания. Угрюмый хребет и буйно-дикое море пришлись по сердцу их несокруши- мой жажде воли, и в долинах горных рек, на терассах хребта над морем изба .< избе медленно стали расти первые поселки. Позднее сюда переселились староверы, здесь оседали завезенные на лес- ные и рыбные промыслы рабочие, но кто бы ни шел с^да, суровая природа делала свой отбор и на побережье оставался лишь тот, чья грудь умела встре- чать непогоду жизни, кто был смелым, кто мог творить новые легенды храня- щего в себе историю тысячелетий попрежнему вольного хребта. И время легенды настало.