Сибирские огни, 1922, № 1

— бот, Анюша... почти пятьдесят лет прошло... Л сердце всю жизнь болело... Не могла забыть Михаилу!. Я, грешница, не стерпела и укорила ее: — Зачем-же других то брала?.. Зачем грешила?.. — Ну, говорит, не суди!. Сама знаю—што делала... Вот, скоро к Богу приду и сама все скажу... Разве я от души это делала... Карахтер такой был!,, Люди ожесточили! . ft я беса тешила... Михайлу он погубил... И меня всю жись путал... Ну, да теперь уж скоро... Свидимся.. Оба будем молить создателя... Помолчала, слезы вытерла; на кровать посмотрела: — Вот, лягу у тебя... И помру.. — Ложись, говорю, кровать не убудет... Я сердца на тебя не имею... Чаем хотела напоить ее—отказалась. Легла на кровать и весь день не поднималась—кашляла. И ночь всю прокашлала... ft утром, часов в десять—представилась .. Феоктист Березовский. У р М О Й. Деревня дикая, глухая Уткнулась зябко в синь снегов; Шуршит поземка, заметая Узоры заячьих следов Укрывшись мягко ризой белой, Земля родная крепко спит. За речкой лес заиндевелый, Как зачарованный стоит. Шуршит, колдует все поземка— Знать, будет к вечеру буран. Невесела моя сторонка. Мой дикий северный Урман. Гран.