Сибирские огни, 1922, № 1

ляется: голос звонкий—на всю деревню слышен. С девками дурит, а к Михвйле Пенкину, как приворожена. Маменька по женскому сердцу мирволила им. ft тятенька прочил ее за богатого парня из Казаткуля; даже разговор был с родителями этого парня. Тятенька наш был строгий и хозяйственный, первый человек на сходе. Бывало мужики полдня галдят да спорят, а он сидит где нибудь на брев е, черную бороду перебирает и слушает, ft потом, как скажет—так сход и постановит. Как же ему было отдать Варвару за бедняка? Пенкин знал про это и ч^сто Варваре говорил: — Чо, Варя... разлучат нас? Варвара только смеется: — Не разлучат! — ft нужда... Варвара нахмурится и отрежет: — Разлучат.... удавлюсь!,. Либо в озеро брошусь. Я хоть и маленькая была, а про их дела знала. Бывало, увижу их вдвоем, прибегу домой, дух не переведу, матери рас- сказываю: — Маменька!.. Варька с Михалкой за гумном... целуются!.. Варька кудри ему гладит... а он ей косу расгиетат... ft маменька только цыкнет на меня: — Цыц ты!.. Марш на печку!.. Ишь чоувумала... Маленька, а подглядывать.,. Вот выпорю ужо!.. Пенкин часто захаживал к нам—с братом Иваном одногодки и товарищи были. Придет, бывало, с братом калякает, а с Варвары гльл не спускает. ft Варвара ходит и как кумач пылает. Так г од! два они и хороводились, пока не стряслась с ним беда. По весне Пенкин с братом Иваном уехали на пашню—работать. Пашни наши были рядом: от Пемкиной избушки до нашей—версты три. В ту пору проезжал из города в Казаткуль дядя Пенкина—родной брат • его матери—богатый мужик и Казаткульский старшина. Ездил в город с мукой. Распродался, купил, что следует для хозяйства и через нашу деревню домой возвращал: я. В деревне не остановился, проехал дальше и по пути заночевал у Пенкина на пашне. Конечно, встретились, как родственники, друг другу обрадовались. Пенкин бросил работу, давай дядиных лошадей распрягать, чайник ки- пятить. ft дядя ходит вокруг избушки, смотрит его сбрую, соху, бороны и по- хваливает: — Ничо ... Хозяйственно!.. Мужик был степенный, рассудительный, росту большого, борода русая— лопатой, в плечах—сажень; кумачевую руоаху носил, да шганы синие, дабовые— кумач да даба в ту пору в моде у нас были. Вскипел чайник. Сели в избушке чай пить. Пьют, калякают... Д*дя рассказывает: был в городе, продал сорок пудов муки, купил железа на ободья, чаю кирпич, сахару, бабе на платье; да три целковых наличных осталось. Дома хотя и достаток, а купленное про запас—не мешает. — ft у нас—говорит Пенкин, не то што про запас... даже што ежечасно требуется и тово не хватат... — Ничево, сынок... не завидуй... будешь работать—наживешь больше нашева!.. — Да я не завидую.:, так... к слову ^пришлось... ft у самого, как поел.; рассказывал Пенкин, вдруг почему-то сердце вски- пело—вспомнил про нужду свою, да про Варвару. Посмотрел ^ядя в поле, видит: ночь подходит.