Сибирские огни, 1922, № 1

Быстро вернулась Татьяна. Бросила на узлы пеленку и шапку свою. Аннина была на голове. А милиционер уж подходил с офицером. — Пожалуйте к коменданту. — Что это... Господи, батюшка. Да вот вам паспорт, подавитесь. — Ну, не разговаривать ! Жалит глазами офицер. Знает ее или нет? — Ну, и пойдем. Ишь, запугали. Покарауль мой узелок то Татьяна. Или лучше с собой возьму. Не знай, куда поведут. Надепа шапку, взяла небольшой узелок, шаль и ребенка. Татьяна смот- рит спокойно. Довезет документы. — Может, подержишь ребенка-то ? Татьяна спокейно в ответ: — Ну куда я с ним. Скоро вернешься. А поезд придет, ждать не стану. Офицер нетерпеливо крикнул — Ну, ну скорей ! На Татьяну даже не рзглянул дурак. В комендантской спорила жарко и визгливо — К мужу еду на последних деньги. В Сибирь от большевиков бежал. А аы тоже, защитники. Тьфу! Обыскали, кошелек и паспорт забрали. За окнами загрохотал поезд. — Ну, вот... Пришел.. Цэрица Небесная, да ч-о же это такое?.,. На по- следние деньги. Здесь продержите... Проживусь, как доеду. Комендант нерешительно посмотрел на офицера. — Как ваша фамилия ? — резко спросил офицер. — В паспорте читали. Ка г шник; вт Софья. Мещанка города Оре бурга Да что ж это за люди, Господи ! Ехала, ехала сколько верст..., На-те вам.,. Вот и письмо от мужа .. — А я вам скажу сейч с вашу фамилию. Порылся в карманах шинели. Достал запис;;ую книжку. — Яковлева,.. Анна Николаевна, член №-ского исполкома. Анна перекрестилась. — Господи, батюшка .. Никак в комиссэрши попала. Ребенок громко заплакал: „Мам.. м,м .. мам... А а-а". Играла вдохновенно и легко. Смутила (.бомх. — Отпустите ее, — втолголоса сказал комендант, — с ребенком! Офииер еще рзз взглянул на Анну. Нэ сдержалась—привычным жестом провела рукой по лицу. — Нет. 0.-!а. Сказал решителььо. — В-дел стм. И слуштл, как говорит. Рукой по лицу проводит. Взять е е ! Скрестились ВТГЛУДЫ . Бешено схватила ненависть сердца. В первый раз услышала это: взять. Но сжалась. На прежняя А на. Привыкла держать себя в руках. В тюрьме впитала се в пол юте, эту священную злобу, И узнала твердо теперь не уступит. В тесноте на нарах, обирая вшей с се5я и ребе i а, ду мала много. Подытожила все. Рядом с ней спала старуха. Седая, высохшая темная. По ночам долго молилась. Днем гадала на бобах. Говорила мало и на всех смотрела из-поднобья. Как старый затравленный зверь, — За что тебя вчяли, бабушка ? — А тебе на что? Много вас, пыталыциков. Про себя знай. Пожевала губами и занялась опять бобами. Сидели их шестнадцать человек. Все политические. Нового вида политические преступники. Жены восставших рабочих, матери дезертиров Коячакозской армии, жена одного ко- миссара. Грамотными были только она, Анаа» дз молодая Феня, дочь стари