Сибирские огни, 1922, № 1

— Далеко до его До царя-то. Без нас мазали. Нам патреты посипели. Нам in го. Кого хошь—мажь. Ихо дело виднее... Порядок бы был и ладно. Там выберут Л этот, однзко, войной разбередил. Мололое победно ликовало Вернулись солдаты некоторые. Говорили но вые слова: „Учредительное Собра тие", „резолюция", „протест". На улице пели „Дружно, товарищи, а ногу 11 . Живой водой вспрыснули деревню. Точно от земли поанялась. Анна смотрела на сжившие лица. Видела, как раздвинулись грани. Говорили не только о своем сбиходном. Все казались светлыми. Новая жизнь, новая деревня. Но жизнь еще раз поучила. В небо не уносись, на землю гляди... Дико и нежданно вылезло старое, многовековое. В двух дворах пропали ло.иеди. Их не нашли. Но за селом в тайге пой- мали цыган. С мь человек. Трое мужчин, три женщины и один семилетний мальчик. Цыганы всегда считалась кояокрадами. Их притащили в село, на пло- щадь. Анна в школе услышала рев толпы. Когда выбежала на улицу, узидала: бе(ут мужики, бабы и дети к церкви. А около церкви дикий вой. Людским по- током выбросило ее на площадь. Двое лежало на рыхлом весеннем снегу. На них навалился десяток мужиков. Били двоих с уханьем, с сладострастием. Ж- нщины-цыгенки, с разметавшимися черными косами, дико вращая желтыми белками молили о пощаде неточным воем. Их сразу сгребли и закрыли плот- ным кругом. — Уши вырви ей, стерве... • — К?леным железом его надо-бы, братцы... — Проклятая чернять . Коней воровать Третий связанный веревками цыган бился в дюжих руках. Молил и про- клинал. Скоро, от пятерых остались изуродованные тела, да красная кровь на сне- гу Тяжелыми пимами и сапог'ми наступали на разметавшиеся черные косы цыганки Навапивались все на шестого связанного- — На веревке его протащить,—визгливо крикнул Лазенков. Анна не узнала его кроткого и старческого лица. Покраснел весь, глаза выпучил и губы трясутся. — На веревке, на веревне. Все берись... Всем миром отвечать. — Эй ты, раззя-а, берись... Всех не засудят. Накичули петлю на ш?ю. Схватили за длинную веревку. Десятки рук уце- пилась, Кому и* хва-адо веревки, держались друг за друга и поволокли по плгщади. Молчал-.'и цьтен, иль стонал? Не было слышно за ревом толпы Скоро страшный, синий удав!енник прибавился к мертвым на площади. И вдруг, разорвал r iyxoe ворчание остывавшей толпы страшный детский крик. Забытый цыганенок кричал. Поднял одну руку, другой вцепился в голову. Ш апченка слетела. Одинокая на пустой части площади чернела голова, бес- сильно дрожали в - воздухе смуглые пальчики. И смертный ужас застыл в глазах — А а-а! Только дети могут так ранить своим криком. Анна метнулась к нему Но уже закрыл его стогелсвый зверь. — Бей пащенка!.. Бей чертово отродье Всю силу голоса собрала — Звери!.. Ребенка... Отдайте... Мне, мне отдайте! Раскатилось по площэди. А-ссинья заплакала в толпе- Но зверь не слышит. Бьет, давит... Затих звенящий детский плач Семь человек прикончили Анна выла, свернувшись клубком на земле. — Ишь, как растревожила себя молодка. Вставай-ка... Лазенков подошел. Улыбается кротко. Ведь, только что веревку держал! — Уйдите, зверье... Палачи!