Сибирские огни, 1922, № 1

— Я напишу справку. Есть адрес один. Я вы присаживайтесь пожалуйста. — Сяду, сяду. На серчай, Ивановна. Ты по старому, а нас выкинуло. При детях, да при муже думка о домашнем. А как у меня никого да ничего, думки другие пошли. Пошто мы, как скот? на што моему мужику ерманца убивать? А меня и не спросили, милая. — Да не таранти ты, окаянная. Тьфу! Хлопнула дверью. Ушла. Аксинья вздохнула. — А што я вас попрошу. Напишите-ка письмо ему! В старо место по- шлем. Може дойдет? Смолкла. Поблекла и с'ежилась. Анну жалость взяла. Заторопилась, t-ce нашла, села писать Аксинья нараспев стала диктовать И глезэ, как на молитве. Скорбные и прссящие. ... Низко кланяюсь я вам, дорогой супруг, Алексей Иванович, и целую вас в сахарные уста. Только и думки у меня, што про вас. Не видать мне, видно, ва- шего лица белова... Анна быстро писала и, как песню, слушала тоскующий голос. — Как помер сыночек наш, свету я не взвидена... Долго говорила свою бабью жалобу и тихонько плакала. А ночью Анна слышала, как на улице она визжала похабную частушку. Утром Ивановна рас- сказала: Аксинья избила своего Франца. И много их было, отчаянных солдаток. Угарили буйно. Часто противно. Но Анна понимала. — Молодое бунтует. Исхода а-лы не находят. Жаркая жалость мучила сердце. Что у них осталось в этой беспросветной жизни? Даже молодость отняли.' Аксинья привела и других. Узнали, что может писать и по иностранному. Жены и матери приносили подписывать посылки. А один раз вечером пришел хозяин. Сторонилась его Анна. И он с ьей не разговеривал. Только самое необходимое. Волосы желто серые. Глвза белые. Подбородок квадратный. Говорит, как рубит. Пришел и соседа Лазенкова Пе- тра с собой привел. — Не почитаете-ли нам газетку? В Ракитянке у ссыльных взял. — Почитай-ка, молодка,—зашамкал Лазенков.—Сказывали, про царский дом что- т о неладное пишут. Не поверил я. А сам нащет печати слепой! Гляжу в в книгу—вижу фигу. — Так располагаю,—рубил хозяин,—ссыльны мутят. Ну ка разбери. Ты не омманешь. Приласкало доверие. Быстро схватила газету. Читала долго о Распутине. Поняла, каксй то нарыв лопнул. — Ну, дела,—качал гол. вой Лазенков.—Вот те тек! Хозяин сомневался. — А не брешут? — Ну... Не дали-бы пропечатать. Говорили в этот вечер долго. Анна, сама слепая, прозревала быстрее. За- горелась откровеньем. Горячо обсуждала. С этого вечера стали -<аходить му- жики. На ЕИД суровые. Вначеле молчаливые. А в беседе неожиданно откры- вались. Наивные, как дети, в частностях и мудрые в обобщениях. И старики повадились. Егор Низовых об'яснил почему. — Так-то, маточка... Писарь, да батюшка—начальство, так-то. С ими не побалакать, так-то... А ты сама с нами под их начальством ходишь, так то... Захочут, сгонют, так-то. Ну к нам-то и поближе, попроще, так то... А грамоту хорошо разумешь, дай тебе Бог здоровья... так-то. Покорила немудрая похвала. Душой ожила. И подарком праздничным бы- ли улыбки на грубых лицах. Из Ракит янки ссыльный Яровой заезжал. Два раза с Анной побеседовал. Точно фонарь на ночнс 1 дороге поставил. Всю ночь продумала.