Сибирские огни, 1922, № 1

Новоселов напечатал первый свой рассказ, обративший на себя вни- мание. В рассказе изображалась революционная отрыжка 1905 года среди сибир- ских казаков. Подвыпившие казаки одной из пограничных сотен, чувствуя смут- ный душевный протест против самодержавного гнета, об'язили забастовку. Несколько человек ушло в горы. Среди горной тайги и пахучих горных трав выспались. Утром, с больной головой, лежа на траве и сплевывая сухую слю >у, обсуждали нелепость своего положения и план возвращения в сотню. Кажется на этом рассказ и кончается. Я не имею под руками, ни одного из произведений Новоселова, передаю сущность его рассказов и в дальнейшем по памяти. Но и сейчас, через 12 лет, передо мной как живые рисуются фигуры угрюмых казаков, их нелепый бунт, алтайские горы, смолистый воздух и эта сухая, перегорелая с похмелья слюна, которую выспавшиеся бунтари поминутно и досадливо сплевывали. Крохотный рассказик при чтении производил сильное впечатление. В нем выпукло и сочно рисовалась суровая Сибирь и еэ угрюмые аборигены. В то же время от рассказа веяло чем-то мягким, купринским. При первой же встрече я высказал Новоселову свои впечатления от чте- ния рассказа. И опяш меня поразило: он выслушал меня без малейшего смущения; как будто чувствовал, что иначе и быть не могло. • * * После того, как товарищи разочаровались в Круковском, бросили гвзетуи журнальчик (который тотчас же умер), в кон^е 1909 года, на почве литера >ур- ных интересов в Омске организовался чисто семейный литературный кружок из Новоселова, Митрича, Е—ва, Д., С—на, поэта Ф—вэ и м*ня. Этот кружок существовал несколько лет—вплоть до 1916 года. Собирались почти еженедельно. Читали новую литературу, свои произве- дения, обсуждали и спорили. Часто к нам заходили партийные товарищи. Тогда споры переносились в область политических вопросов. В этих спу iaях Ново- селов разгова]ривал с кем нибудь из присутствующих, не принимавших участия в спорах на политические темы. Д после тихонько говорил мне, иронически улыбаясь: — И хочется вам, Алексеич, чепухой заниматься? Ведь ерунда все это... Зря вечер пропал... Иногда собирались по семейному—отдохнуть от одуряющей работы и службы. Но и тут часто не могли удержаться от соб азнительного литератур- ного творчества—сочиняли коллективно роман или рассказ. Заголовок и начало, в большинстве случаев, давал беллетрист Е., осталь- ные продолжали плести каждый по своему канву романа. Е. рисовал свою главу в юмористических тонах и сразу же вызывал смех. Новоселов продолжал сочным баском, с серьезной сосредоточенностью на лице и вдруг кончал свою главу таким неожиданно каррикатурным финалом, от которого в комнате раз- девался гомерический хохот. Сам Д. Е. сдерживал душивш й его смех и лишь вытирал платком катизшисся от смеха слезы. Весной 1910 года Новоселов, Е—в, я и несколько партийных товарищей решили переехать из города на дачу. Местом для постройки дач выбрали со- леное озеро „Чортова яма", расположенное в восьми верстах на юг от Омска. По вечерам, после захода солнца, в нашей „Нахаловке", как называлась северная часть „Чортовой ••мы", стоял невообразимый шум. Сюда, почти со всего дачного поселка, собирались детвэра и подростки. Разводился, из сухой травы, высоко пылающий костер, пелись хоровые песни, рассказывались сказ- ки и веселые анекдоты; шла беспрерывная детская возня; через костер пры- гали и визжали—дети и взрослые. Д. Е. и здесь умел приковать к себе внимание. Обычно он начинал расска- зывать какую нибудь серьезную историю и кончал опять таким финалом, от которого над Нахаловкой долго стоял беспрерывный хохот взрослых и детей.