Сибирские огни, 1922, № 1

Река у него „играет", „яружески шепчет", лес не просто шумит, а „разго- варивает", и кажд е дерево „говорит" по своему. „Как стоны погибших жиз ней, плачет и жалуется вькта". Также блилки и рсдственнъ1 взаимоотношения человека с животными: лукавый пристяжной конь видимо замедлил хед, чтобы лучше слыгчпть пение хозяина", „умный друг, верный пес Цербер / асковым визгом спрашивал, что со мною". И когда Ко р т е ч ко хсчет п и ьстить человеку, он выбирает вля сравне- ния какой-либо факт из жизни природы. В повести „Мару^инз зэимка" герои- ческие усилия М-аруси выпгазить свою надломленную жизнь он® сравнивает с молодой искалеченной лиственниией, которая погнулась дугсй, но затем, после нескольких лет борьбы, тонкий ствол опять выпрямится, и буйно и красиво стала разрост^ться свежая зелень. В очерках „У казаков" старей казак Иванов рассказывает; „Наш народ, что ковыль в сте in. Ин й раз в засушливое лето вся трава посохнет, а он зеленый. Отчего? Корень глуб ко пускает. Раз, знаете, встретилась нам в степи провалина, вроде пещеры Спустились мы тудт. Нэд головой пласт земли толще сажени. Влруг один казак г в рит: смотрите, товарищи, а ведь это ко вылевый корень наск о .ь п < шел!.. Вот и м .i— как наш родной ковыль. Не выведемся ни от ча-чой з-сухи". .Глубокий корень"; глубокое рсдство с приргпсй, жив~я связь с нею—ча- лог крепости, ст йк сти, здоровья. О сюда—не юоовь Короленхи к комнатным людям; он изб1 га т брать i x лля своих рассказов, предпочитая обит течей де- ревни, полей, тайги, людей, тяютеющих б льше всего к „вольной волюшке". И только в од-ой повес и, неупа^ной, бтеа«ой („С двух сторон") он пы- таемся нарисо> а ь блеиифиче ки образы комичных фило с офа, студенгсв 80 х годов, з«ед ниых а н лиз м р флекси» й. Один из героеч повести бросил- ся под поезд, д уг й тоже „ заразился" было от, него смертью, атакка< смерть есть разложение то и Оннач*л в,е разлага ь, но во время одумался и „выздо- ровел". Его дави о создание бр ностм и ничтожности земли и человека в сравнении о грандиозным мир:, м вселенной, неу еренность в том, что завтра твой мозг не будет раздавлен ж з <ью к ;ж п етдем. Определен* й пессим зм и ужас смерти заглушили все осг?льн1-е но только на время. 11обедиль живая жизнь, которая у Кор:•ленки всегда побеждает, студент нравственно прозрел, как раньше прозрел еле ой музыкант, и восторженно говорит своему прияте лю Титу: „Если наш вещественнный мир—пылинка перед бесконечностью других миров, то и мир нашего сознания—такая-же пылинка перед возможными фор мами мирового сознания. Понимаешь, Титушка, какая это радость! какая огром- ная радость! Мы живем в водовороте бесконечного чувства и мысли". Ощущение э ого водоворота бесконечности аналогично „глубоксму корню", неразрывной связи со всем живущим. В обе стороны бесконечности, в проШлсе и будущее, тянутся от наших сердец незримые нити, и художник неизменно чувствует их, и б.-режно их касается. „П ка живо чувство проштого с его ра- достной печалью воспомин ни«,—пишет он,—это значит, что душа ж-<вэ, и жизнь не потеряла своего аромата". Ж'.вописуя древние развалины на Дунае, Короленко восклицает: —„Ргзве столетия, которые пронеслись над этими стенами, не кажутся теперь минутами, а в настоящие ми у ы не промчались в душе призраки це- лых стелет ий?" Душа растворяется в бесконечности ощущения жизни, как в приводе, и для нее стираются грани между сгол*тие*1 й минутой, и прошлое Ощутимо с остротой и силой настоящего. Любопытно, что большинство художественных произведений Короленки мапис H . J в форме воспоминаний и ра с с ка за о пере- житом и в этом их особый аромат, им одним присущая теплота. Д буиущге—в детях, они,— хозяев* будущего, и >ожет быть поэтому писа- тель любит их рисовать. Сколько очаровательных детских портретов находим ISO •Ы