Сибирские огни, 1922, № 1

Короленко, как художник. ч' (1853—1921 г.). .Солнце, солнце... Я не подозревал, что и на меня его новое поувлеми! произведет такое сильнее, так е облегчающее, таксе отрадное впечатление близкое к благоговению, к преклонен! ю, к молитве.. 4 i o это было: отзвук старого, залегающего в далеких глубинах к ждого человеческого сердца прекло- нения перед источником света, или, проще, я почувствовал в эту минуту, что этот первый проблеск прогнап прочь густо столпившиеся призраки предрас- судка, пзедубеждения, врежу этой толпы... Мелькнул свет — и мы стали опять братьями". Как мир в капле воды, в этих нескольких строках из очерка „На затмении отразился весь симв >л веры В. Г. Короленки, вся его художническая ин-уицня, вся его привязанность к солнцу, з ?мте и людям. Гражданин и поэт, публицист и художник теснейшим образам переплелись в этом отрывке, как во всем твор честве Короленки — такэаа его цельная здоровая натура, не знающая неврэ- стенческого раздвоения личности и чуждая гамлетовской рефлексии. — „Солнце, с олнце !" — страстно восклицает поэт. ft гражданин при- бавляет: — „Мелькнул свет, и мы опять стали братьями". В .самом деле, все так просто, и жизнь вовсе не сложна. Важнее всего j солнце, его немеркнущий свет, радость живой жизни. Люди по природе свои солнцепоклонники, их сердца полны прекло (ения „перед источником света" Броця во тьме, они могут не узнавать друг друга и быть врагами, а мелькнет свет и они опять становятся братьями. Ходите в свете, пока есть свет. Ищите свет, и гоните тьму, обильную предрассудками, предубеждениями, враждой. „Люди должны быть братьями, а Божий мир хорош*. («Сказание о Флоре " ). Мир хорош, и жизнь прекрасна. Даже для слепых. Ибо „Слепой музыкант это прежде всего гимн тому солнцу и свету, которых не видит мальчик, слепой Петрик. Вот сидят они двое, слепой Петрик и его маленькая подруга Эвелина, вечером, и тихо разговаривают: „— Солнышко село, — произнесла она задумчиво. — Я не знаю, какое оно, — был печальный ответ. — Я его только, чувствую... — Не знаешь с олнышка? — Да. — ft . . . а с в ою маму . . . т оже не знаешь ? — Мать знаю. Я всегда издалека узнаю ее походку. — Да, да, это правда. И я с закрытыми глазами узнаю с в ою мать. Разговор принял б олее спокойный характер. — Знаешь, — заговорил слепой с некоторым оживлением, — я ведь чу*' ствую солнце и знаю, когда оно закатится. — Почему ты з на ешь? — Оехому, чсо~. видишь-л и Я сам не знаю почему.»"