Сибирские огни, 1922, № 1

Т а м , где е го енмэводят до ро яи прислужницык оролей, оно т е р * ет свою цен* ность, там оно уже не искусство, Но чаще призванное на службу королям и царям, искусства благодаря своей глубине форм, как Андерсеновский мальчик говорит королю „Ты голый", разоблачая их пустоту, и& выцветшую сущность. Так Трубецкой П. своим памятником Александру III в Петрограде, лучше, чем кто бы то ни было, дал символическую фигуру тяжелой тупой реакции девяностых годов, сосредоточием, символом которой был Александр lit. И в этом отношении на пенсщь искуссгву всегда во время приходит рево- люция, как ncKyccTfij со своей стороны способствует развитию революционных начал в общества. И русская ревеиюци», нак мы видели, пришла для искусства тоже во время. И наша эпоха, а тем самым и пролетариат перестройкой социальных условий подготовляет преебразувание культуры, а тем самым и искусства. Сделаио-ли русской революцией, что в этой области? Многое. Незабывае- мое. Неизгладимое. Посмотрим, чг® сделана за эти четыре года. Хотя может быть еще недо- статочно^ последовательно и систематически, но все же вытргвпяются следы на искусстве, которые оставила буржуазия в период своего разложения. Из литературы изгоняется, уничтежается вся холопская макулатура, слу- жившая классовому угнетению. Изгоняются идеологи мещанства Вербицкие, Чарские, Брешко Брешковские и „им же ты имена в;си". Сжигаются все рома- ны бесчислепных приложений к „Родине", все порнографические произведения, услаждавшие буржуазию и развращавшие трудящихся, не говоря уже о чисто монархической, помещичье-капиталистической литературе. Из театра изгоняются фарсы, пустые водевили, героическо-пвтриотические эпопеи вроде „Взятие Измаила". Остазлено только общечеловеческое, на- родное. В подборе репертура виден резкий скачек к героическому вообще, к мелодраматическому, к бесспорной классике. Идут Толстой, Гоголь, Шекспир, Горький. Идут .Принцесса Брамбплла" немецкого романтика Гофмана, „Сирано- Де Бержерак" Ростана, «Дочь Аню"—Леккока и т. д. Мы говорим о московском репертуаре, где идея революции проводится наиболее последовательно. В провинции, к сожа пению, этого нет. Причины этого—наше вопиющее невежество в вопросах искусства. В скульптуре- с улиц снимается все, что имеет классовый, кастовый харак- тер. Вместо патриотической фигуры Скобелева в Москве мы видим на ее месте стройный обелиск, врезавшийся в серое небо: величавая фигура женщины с поднятой рукой. Сняты памятники царей и поставлены новые великим писателям, героям, революционерам. , Из музыки изгнано все, имеющее узкую тенденцию, в которую впало это великое искусство в 80—90 годах, с тенденцией лжереализма и национализма. Наконец, в архитектуре так же сделано на мало, особенно в области ре- ставрации и характерно, ч ю в Москве при реставрации Китай-города снесены все буржуазные классовые надстройки, лавки, беседки и т. д. Очищено лицо древней белокаменной с ее грязными сооружениями, амбра- зурами, нишами, глубокими двойными арками буйной, средневековой столицы, ибо здесь настоящее искусство, здесь наглядный экстракт, внутренний смысл истории *). Но все это в большинстве случаев лишь здоровая общественная санитария, и она лишь расчищает пути. Но вот некоторые утверждают, что кроме этого должно создаться на очищенном поле чисто классовое искусство и больше того, что оно уже созда- ло» что оно во многом, порой всецело, может заменить прежнее искусство, •'слагают, что стихи Кириллова, Герасимова, начинающееся одно: „Мы, несметные, грозные легионы труда"... *) См. книгу „Красная Москва". Изд. Московского Совета. 1921 год.