Сибирские огни, 1922, № 1

Колчаком в разное время было продано: французам—876п., англичанам— 516 п., им обоим вместе—698 п., японцам—1.142 п. Итого—3.232 пуд. Колчаком—депонировано: в обестечение займа в Японии—1.500, то же • англо-американского синдиката—3.937 2 |з, на приобретение винтовок у амери- канского правительства—100, на приобретение винтовок у фирмы „Реминг- тон"—50, на приобретение пулеметов „Кольта"-— 50. И т о г о - 5.637 2 /з £(роме того, находится в Шанхае . . . . — 372. В с е г о—9.244-|з *). 2000 пудов золота были захвачены по дороге из Омска во Владивосток атаманом Семеновым и обращены на собственные нужды; 943 вагона с цен- ностями в сырье и валюте было Колчаком разрешено вывезти чааным куп- цам и спекулянтам за границу за мзду в 25 проц. в пользу Правительства. Л какая вакханалия началась с открытием счетов на имена почти всех министров Колчака и на имена их жен во всех заграничных банках при первых пред- чувствиях скорой гибели. Вот в чем заключалась вся экономическая политика России. Мы могли бы привести целый ряд цыфр и материалов, характеризующих падение промышлен- ности и хозяйственный развал колчаковской стратегии, но это не входит в на- шу задачу. Укажем только, что каменноугольная промышленность Сибири со- кратилась при Колчаке в 1919 г. по сравнению с 1917 годом на 55 проц. В пер- вые дни падения Колчака удалось установить, что во время колчаковщины были уничтожены 56 000 крестьянских хозяйств, сожжено 20 000 построек, угнано 40.000 голов скота. Колчаком было р зрушено в Сибири 167 мостов, в том числе череч Тобол, Ишич, Иртыш, Обь, разрушено несколько вокзалов общей гслош'дью 525 кв дратных сажен, 7 водоемных башен, 66 водоснабжении, испор чено, заморожено и выведено из строя 70 проц. паровозов,—да чего перечис- лять? Тот, кто жил зд сь, в Сибири, и тот, кто пришел в Сибирь вместе с Крае ой армией, зн»ет, каково было непродолжительное хозяйничанье востор- жествовавшей на время буржуазии. Зато безбрежным морем разлилось по сибирским городам и деревням пьянствэ и разврат колчаковских офицеров, мнивших себя избавителями рус- ского народа-, зато спекуляция и барыши торгашей и коммерсантов не знали границ; зато (афг шантаны, дома терпимости работали дни и ночи, рекой пилась самогонка, сжигая в сэоем смрадном горении последние остатки челове- ческих чувств у „героев" борьбы с Советской властью. И на ряду с этим—самая бешеная реакция, самое жестокое подавление малейшего недовольства крестьян, сплошная порка шомполами, расстрелы, рас- парывание животов у беременных женщин, уничтожение целых волостей огнем и железом,—во имя нового правопорядка, во имя спасения России. Стоном стонал сибирский город. Стоном стонала сибирская деревня. Они <ровью должны были расплачиваться за свои вольные и невольные ошибки зесны 19 года. —Я не пойду по гибельному пути партийности,—а уничтожил все профессио- нальные организации в Сибири, переарестовал всех членов правления таковых, уничтожил все демократические организации, закрыл всю демократическую печать. —Я не пойду'по гибельному пути партийности,—а уничтожил все политические партии, кроме военно-кадетской, из которой он сам вылупился, которая помог- ла ему сесть на престол Верховного Правителя Государства Российского. Эсеры не хотели предвидеть такого развития вещей, они не верили в то, что нарождается реставрация в России, они не верили, что союзники могут *) Ст. В. Соколова, Сб. „Три года борьбы". 1920. Сиб. госуд, изд-ство.