Горница, 1998, № 2

предназначение , не хотел более бороться с тягой к родному краю. Не понимал князь Андрей, за что прогневался Бог на Русь, на весь род людской, почему не слы­ шал мольбы его. — Господи! — прошептал он, остановившись средь поля,— Господи, знаю, наступит час, и я паду ниц пред Тобою с покаянием и мольбою о про­ шении грехов, знаю, не уйти от ответа ни лу к а в ­ ством. ни мольбою. Но, еще не переступив поро­ га Твоего, не ведая сути жи зни своей, хочу по­ нять: зачем такова жизнь? Отец, надоумь, подскажи, миленькой , открой суть страдания , людской зло ­ бы, искушений и безнадежности ! При жи зни о т ­ крой истину греха дум моих. Ты наградил меня заботами о хлебе , страданием о близких и борь­ бою с горем. Кому нужна боль моя? Я могуч, надо­ умь же , как исцелить мир от проказы греха! Про­ сти, дерзок я, но роптать буду, как откроешь врата и впустишь меня в Обит ель Свою. Но еще не переступив порога Твоего, ведай мне, зачем испы­ тываешь терпение Свое? Почему недостойный люд дорог Т еб е5 Распри, битвы, кровь, сироты, голод и разруха — зачем лишил разума нас? Ад бытия моего в поисках тебя, Господи. Скажи , зачем ме­ тущаяся душа моя? Боль моя? Ответь, миленькой. Князь был слаб только перед Богом, молился неистово — искал уб ежища душе своей . И но­ чью поднимался с постели , истерзанный думами, падал пред иконой Святой Богородицы, просил открыть путь к жи з ни без греха, по за вету Б ож ь ­ ему, знал — Истина у Бога. Долго бродил в раздумьях князь Боголюбский, вернулся в ночи, когда вдруг налетел дерзкий ветер, затмились звезды тяжелыми тучами. На огонь кос­ тров шел князь. Прокопий, завидев его, кинулся: — Батюшка , государь ты наш, с ног сбились . — Спать, Прокопий, теперь спать. . ..Недавно я был в Москве в совершенно уди­ вительный день. Погода шокировала: она то лила проливным дождем, то начинала припекать близким, июньским солнцем. В этот день на собрании кафед­ ры было принято решение не продлевать с Васили­ ем трудового договора на следующий учебный год. Иначе говоря, мой друг оставался без работы. К со­ жалению, я не понял его бурную, трагическую реак­ цию на это решение. Абсурд был столь очевидным, что я не смог прочувствовать его горя. И слава Богу, думалось мне, знать, вырос Василий из этих штанов, пора по-настоящему, всерьез заняться наукой. В тот день моего приезда , день его увольне ­ ния, Василию предстояло принимать экзамен у одной из очных групп. Я, маявшийся в ожидании , забрел к нему на экзамен . Расстроенный Василь Васильевич собрал студентов в аудиторию, ог­ лядел их тоскливым взглядом и спросил: “Кто зн а ет на тройку? Д а в ай т е сюда з а ч е т ки ” . Меня , сидящего в стороне , обалдевшие от радости сту ­ денты чуть не смели со стула . Василий надолго склонился над столом. Когда наконец-то с ними было покончено , он оглядел оставшихся еще бо­ л ее тоскливым взглядом: “А кто зна ет на четы­ р е ? ” С места не тронулось пять "наглецов" , ос ­ тальные со сдержанным спокойствием подошли к столу преподавателя . С новой партией зачеток Василий справился достаточно быстро. Я радо­ вался гениальному ускорению приема экзамена , я понимал, что Василию теперь уже . по большому счету , все равно, да и не в том он был состоянии, когда можно было вытерпеть одному такую пыт­ ку: с билетами , подготовкой и бредовым леп е ­ том. Но я не угадал, сценарий вдруг изменился , и Василий разложил на столе билеты. Полтора часа он принимал эк замен у “отличников" . Не зря я недолюбливал этих зубрил еще со школы. 6 тот вечер Калугин много пил, был саркасти ­ чен и едок, сильно пережив ал . Его уязвленное самолюбие было так чисто, его негодование так по-детски откровенно , что вызывало только удив­ ление : как можно , дожив до сорока лет , сохра ­ нить в себе столько наивности?! Настоящие , дей ­ ствительно великие ученые воистину большие дети, они ни фига не понимают в интригах , под­ ст авках и закулисной мышиной возне бездарей у власти, да, у власти, пусть это всего лишь инсти­ тут , но страсти здесь те же , что и на вершине государственного олимпа . Василий слишком т а ­ лантлив , чтобы уметь подличать. Мы не задержались в Москве ни на час, как только выяснили, что под забором вот уже год сто­ ит новенькая “Волга" — память об умершем муже Галины Александровны, декана заочного отделения. Р ешение было принято в тот же миг. И вот я веду тяжелую машину, а Василий с Галиной Алек­ сандровной сидят на заднем сиденье и все спо­ рят про институтские дела. Васька кричит, что все бросит, уйдет , а Галина Александровна , как мать родная, утешает его, убаюкивает, хвалит, ру­ гает всех Васькиных обидчиков ,— хороший она человек. Сколько помню, она ко всем прогульщи­ кам, пьяницам и двоечникам была удивительно терпелива . “Они такие т а л ан тл и вы е ” ,— за с ту ­ палась она и в очередной раз отстаивала прови­ нившегося “к ла ссика” , как всегда под свою от ­ ветственность и как всегда на свою же шею. Бестолковы московские дороги, мы час выез ­ жали из города, плотность такая , что не обогнать, не остановиться . Шесть л ет учился в этом горо­ де, но не смог ни полюбить, ни привыкнуть к нему. Москва всегда жил а государством в государстве. Мы помним, как кормила и одевала Москву вся Россия в дни нашей молодости. Только здесь можно было купить все: от еды до одежды. Л у ч ­ шие специалисты, ученые, художники, музыканты, писатели уезжали “на работу” в Москву , Теперь