Горница, 1998, № 2

Николай АЛЕКСАНДРОВ ХРАМЫ ВАСИЛИЯ р а с с к а з С Калугиным я познакомился во дворе ли- ературного института , что на Тверском бульваре , ‘25. Он стоял в кругу студентов, его з а ­ дорный смех “от души" немного удивил и понра­ вился. Может быть потому, что я сам смеюсь гром­ ко, и меня успокаивало очевидное: этот недоста­ ток не только мой. Я подивился тому, что не был знаком с ним, хотя ничего удивительного, всего вторая сессия. Прозвенел звонок. Помню, то было первое занятие по практической грамматике, я, по школьной привычке, широко разместился на пос­ ледней “парте" . Растворилась дверь, на пороге появился Калугин. Я замахал рукой и позвал: "Старик, подгребай, отсюда видней” . “Старик" вдруг смутился, прошел на кафедру, ответил: “Мне здесь удобнее будет” . Студенты рассмеялись. Василий Васильевич попытался сбить нашу веселость , вызвал меня к доске. Я сделал необхо­ димые ошибки, и последующие годы учебы про­ шли в тяж елом единоборстве с грамматикой, но я завоевал , увы, не знания , но уважение. С Калугиным наладились отличные отношения, какие только могут быть у преподавателя и студен­ та. На четвертом курсе я, рассерженный на своих литературных оппонентов, пришел на кафедру, встре­ тил там Василия Васильевича и потребовал стили­ стического анализа своих рассказов. Рассказы Ка­ лугину понравились, и он рекомендовал плевать на всех и не обращать внимания на “происки врагов” . С тех пор я равнодушен к критике. Объем институтских заданий на год фи зич ес ­ ки невыполним, поэтому мы, уже опытные сту ­ денты, выбирали , как нам казалось , самые в аж ­ ные и нужные предметы, изучали их, а остальные — только бы сдать экзамен . Учебник стилисти ­ ки я не открывал весь семестр . Ну, во-первых, потому что предмет сам по себе замороченный , а во-вторых, стилистику принимал Калугин. И, что греха таить , после столь лестного отзыва о рас ­ сказах я чувствовал себя " к л ас сиком ” . А зачем “ к ла ссику” стилистика? За несколько дней до экзамена, как опытный студент-психолог , я подошел к Василию Василье­ вичу и наплел невесть что про трудности жизни. Растроганный моей историей преподаватель вынул из портфеля конспекты лекций, вручил мне: так он, наивный человек, пытался помочь. Но дело было сделано: студент подготовил почву и уронил семя надежды. Лекции Калугина взахлеб читались од­ нокурсниками, вдруг обнаружившими жажду зна­ ний, а я готовился к следующему зачету. Правда, стоит сознаться, накануне что-то дрогнуло во мне, и я выучил пятый билет — так, на всякий случай. И вот экзамен! Я — один из первых, захожу в аудиторию, смело беру билет, сажусь, готовлюсь. Сценарий был продуман заранее и позволял с честью выбраться из трудного положения не толь­ ко мне, но и преподавателю. Праздник начался . Я перед Калугиным вещаю содержание пятого билета . — По зволь те ,— вдруг прерывает мою песню Василий Васильевич ,— Николай , а какой у вас билет? — Пятый ,— не моргнув глазом, отвечаю я. Калугин глянул в свой блокнот. — Николай, у вас двадцать седьмой билет. Так классно придуманный сценарий рушился на глазах, я чуть слышно попытался исправить положение : — Какая разница, Василий Васильевич, это же не принципиально, поставьте мне троечку, и делу конец. Калугин опешил. С трудом, честно сказать , не сразу, но он наконец понял , что о стилистике го­ ворить со мною не надо. — Хорошо, Николай, отложим билет, в конце концов, это д ействительно не принципиально . Р асск ажи т е тогда, как вы понимаете. . . — Боже упаси, Василий Васильевич ,— шепо ­ том завопил я .— Да поставьте же мне тройку! Калугин надолго задумался . Я пододвинул к нему свою зачетку . — Поставьте троечку ,— смиренно , со стыдом и мольбою заканючил я. — Хорошо ,— вдруг очнулся Калугин ,— в конце концов, главное — сдать эк замен .— Он наклонился над зачеткой и написал: “о тл ” . — Ты что делаешь! — вырвалось у меня. — Вы, Николай , хотели оценку. Вы получили что хотели. Если бы мы были в кабаке и пьяные, я бы его ударил. Я встал и вышел вон. Трепещущие