Горница, 1998, № 2

Палатов сделал усилие подняться; он был как бы сконфужен Лукой, как вдруг тот с добродуш­ ной улыбкой сказал ему: — Ну, ну, лежи! Не велика важность охапку нарубить! На следующий раз твой будет черед. Эта хитрость старика примирила самолюбивую молодость, которая никогда не подозревает, что у хитрой старости есть много золотого опыта, чтобы подкупить юное рыцарство. Лука нарубил дров, и скоро путники разложили большой костер, повесили над ним котелок с водой на воткнутой в землю длинной палке, разделись и обсушились возле огня, напились чаю и дали Арапке кусок хлеба. Солнце скрылось за горой; наступили сумерки; от реки повеяло холодом. Товарищи заго­ товили побольше дров на ночь, подбросили на кос­ тер и улеглись по обеим сторонам его, подложив под головы котомки. Арапка свернулся в ногах у Луки. — Знаешь, Лука, что я думаю, — сказал Палатов: — давай, устроим завтра плот и поплывем по реке. — А что, утонуть хочешь? — Ничего, я плавать умею, — я по Волге плавал. — Немного поплаваешь тут, а если и выплы­ вешь, то все потопишь. Давай лучше спать! — ска­ зал Хохол. Оба товарища вскоре уснули у костра, пригре­ ваемые огоньком. Как мертвые спали беглецы, ко­ стер потухал. Лука раза два в старческой чуткой дремоте поднимался и подкидывал дров. Лука, как старец, не любил сна — он напоминает под конец жизни о смерти. Он взглядывал, улыбаясь, на Па- латова. Увы! старости иногда суждено подбавлять огня молодости! Перед зарею, однако, и железного Луку сморил сон. В последний раз он открыл глаз и, видя, что все спокойно, забылся. Он даже при­ грел и завернул полою дрожащего Арапку. Спут­ ники крепко спали, но всякая тайга таит в себе недремлющего врага. Этот враг давно сторожил и чуял, что в соседях есть люди. Он два раза осто­ рожно обходил кругом лес. Это был неуклюжий, но весьма ловкий в лесу медведь. При малейшем движении Луки этот медведь останавливался. Но вот он, заслышав тишину, стал тихонько пробирать­ ся; не задев сучка, он подходил к странникам, чтобы подняться на дыбы и кого-нибудь слопать. Это был голодный медведь, недавно оставивший спячку. Н е­ сколько дней бродил он и хватал, что попадет: и вертлявую белку, и зазевавшуюся тетерю, но мелкая дичь мало удовлетворяла его аппетит, он хотел со­ жрать что-нибудь солидное. Как представитель вся­ кой неуклюжей силы, он был упрям, жесток и хитер по-своему. Но, как у всякой зверской натуры, у него недостает выдержки, когда жертва близко. Вместо осторожной стратегии, он вдруг прорывается и пря­ мо попадает на рогатину или дубину. Пасть этого врага и теперь была отворена, слюни бежали. Пос­ ле нескольких шагов он поднялся на дыбы и вдруг попал на сук, который громко хряснул. Этот звук в сухом лесу не мог не донестись до чуткого Арапки, хотя Лука сделал неосторожность, прикрыв его зипуном. Как часто мягкость сердца стоит иногда жизни великодушным натурам. Вдруг раздался тревожный лай почуявшего опасность Арапки. Лука вскочил, посмотрел по сто­ ронам, но кругом была тишина. Хищник улепеты­ вал теми же тихими шагами, боясь за свою шкуру. — Дурак! — сказал Лука Арапке: — чего ты будишь и лаешь на ветер? Так часто сонный обыватель говорит печати: — Чего ты лаешь? Видишь, все тихо... На темном небе среди деревьев легла легкая полоска света. Чувствовалась близость зари. Лука поднялся. — Вставай чай пить, да пойдем! — сказал он. Палатов стал разминать усталые ноги. — Что, болят? — Ноют с непривычки. Напившись чаю, путники отправились в поход. Каменистая тропа поднималась в гору по крутому скату. С обеих сторон сжимали ее громадные кед­ ры и пихты, местами перегораживали свалившиеся древесные стволы, местами выступали на поверх­ ность большие камни, изборожденные подковами лошадиных копыт. С половины горы стал показы­ ваться снег на тропе. — Смотри-ко, Матвей, кто-то прошел, — заме­ тил Лука. — Должно быть, наш брат... От Дранковского. — И не один след... Да что за бес — один будто не человечий!.. Палатов посмотрел на след и сказал: