Настоящее, 1928, №10

пис ПОЭТИЧЕСКИЙ МАРИНАД П. КОРОЛЕВУ (Бийск ).—Вы гру стите: Былое — памятник угасшей старины, Воспоминанием полрн ум усталый. Где были замки— груды лишь видны, Хранит их тайны тихий лес | кудрявый. Какие тайны? Какие замки? Чей ум усталый? Мы в «Настоящем» — за точ ность, конкретность, фактичность. Если бийский лес хранит какие-ни будь тайны, раскройте их: может быть, они заключают в себе что- нибудь общественно-опасное или, наоборот, что-нибудь общественно- полезное. Замков в Сибири не было. Сле довательно, и груд никаких нет. Стоит ли грустить и уставать умом от былого, которого , между про чим, и не было? Это—бессмысленное занятие. Оно отнимает силы, нужные для полез ной работы. И оно не искупается вашим заключением: Вперед, вперед к учебе и труду, Несутся возгласы татар, бурят, тунгуса. И все растет и крепнет на ходу Строительство Советского Союза. Не искупается потому, что это— холодные общие слова, втиснутые в плохой стих. А реальное строи тельство у вас, в Бийске,—стеколь ный завод, бэконная фабрика, тек стильная фабрика. Знаете ли вы об их существова нии? Прокляните литературу, которая в’елась в вас замаринованными в поэзии «замками», «умом усталым», «угасшей стариной», «тайнами», и— перестаньте писать стихи. * НАСТОЯЩЕЕ ЧЕРЕМХОВО С. ПОЛОНСКОМУ (Черемхово). Мы с удовольствием печатаем ва ше письмо в «Редакционном блок ноте». Оно чрезвычайно интересно. Мы только подчеркнули его поле мическую часть, чтобы вы сами увидели, что вы неправы. Почему «18-ый год страница б о лее яркая, более достойная попасть в «Настоящее», чем «молодой че ловек в кашнэ?» Диалектика учит нас видеть ма лое в великом и великое в малом. На фронте наших сегодняшних «мирных» битв борьба с пожарами, особенно в деревянной Сибири, за нимает немалое место. За линиями фронта у нас шатается, поплевывая через плечо, много ленивых, равно душных людей. Их достаточно и в ЬМА ИЗ Черемхово. Имя им—обыватель пар тийный и беспартийный. Автор очерка «Город Черемхово» среди ленивых и равнодушных уви дел «молодого человека в кашнэ», у которого настолько живы установ ки его бывшей общественно-важ ной профессии пожарного, что он не может удержаться от участия в пожаре и обижается, если ему в этом препятствуют. Почему лите ратурно не выделить такого чело века из серой массы человеческого безличия? Подумайте: если бы у каждого партработника, хозяйственника, спе ца, рабочего установки его дела вросли с такой силой во все его существо, как у этого «молодого человека в кашнэ», и если бы каж дый из них, завидя угрожающее явление в области своего дела, с таким же непреодолимым рвением бросался к нему, как «молодой че ловек в кашнэ» к пожару,—не о б о гатилось ли бы наше социалистиче ское строительство миллионами энергий? Не увеличился ли бы во много раз темп перестройки жиз ни, о котором мы так с вами хло почем, тов. Полонский? В числе наших великих дел пе ределка человека — самое кропот ливое, из мелочей состоящее. Вот почему «молодой человек в кашнэ» заслуживает внимания наряду с че ловеком 18-го года. И, кстати сказать, человек 18-го года тоже состоит не из голого ве личия, а из малых человеческих черт. Кроме того, возможно, что молодой этот человек является и человеком 18-го года. Если так, то его пожарное рвение не умаляет ни 18-го года, ни его самого, а, на оборот , скорее возвеличивает. Почему не имеют общественного интереса косы, которые продаются городскими женщинами и покупа ются деревенскими? Разве соци альные процессы и сдвиги, совер шающиеся в нашей стране, нельзя будет лучше понять, если знать такие характерные штрихи ломаю щегося быта? Таким же образом мы относимся к подарку «милой», дорогой жене от любящего Лавра в день Ок тябрьской годовщины». Этот очень своеобразный маленький факт дает нам возможность ощутить пере-* стройку нашего быта, в котором, как нам с вами известно, в день Октябрьской годовщины нередко наливают себя водкой и лупят ми лую, дорогую жену по физионо мии, вместо того , чтобы подносить ей книжки. Такие же возражения мы могли бы вам привести и по поводу дру гих ваших полемических замеча ний. Суть же сводится к тому, что для строительства социализма нам РЕДАК необходимо научиться видеть и по нимать жизнь не только в схемах, но и во всем ее своеобразии, во всех ее конкретных мелких, специ фических проявлениях, во всем ее мельчайшем движении. Что же касается того , что жур налист не заметил Черемхово № 2, то он не обязан исчерпать в одном фельетоне все Черемхово, так же, как, например, партработник не обязан в одном докладе исчерпать всю мировую революцию и Черем хово с его окрестностями. Чтобы познать Черемхово, нуж но написать не один, а сотни фе льетонов. И после сотого нужно будет начать работу сначала, пото му что ко времени последнего ф е льетона Черемхово снова изменит ся. Один фельетонист не в состоянии будет этого сделать. Поэтому сог ласитесь, что статья «Город Че ремхово» хороша уже тем, что она заставила вас написать еще один фельетон, в котором вы показали то, чего не успел заметить заез жий журналист. И хорошая статья ваша была бы великолепна, если бы ее не отрав ляло презрение к «легкому тону заезжих фельетонистов». Тот же легкий тон имеется и у вас (если не считать ваших неправильных на падок), только мы не считаем его недостатком. Легкость фактическо го описания есть результат точно го наблюдения. Исчерпать же наблюдения невоз можно, потому что наблюдаемое находится в беспрерывном процес се изменения. Поэтому мы ждем от вас дальнейших фельетонов о Че ремхово. * МИЛЫЙ САША, ПРОЩАЙ! М. ЕВСЕЕВУ (ст. Юрга). —Ваш рассказ под названием «Милый Са ша, прощай!» написан так, как пи шут сейчас многие. Покажем это на последовательно взятых из него отрывках: Вначале — пейзаж: «Когда Саша проснулся, серые тучи редели, образуя лохматую внешность неба. Бледный месяц, прорезаясь в свободные скважины от туч синего неба, нежно-белой струей падал сквозь стекло, покры тое тоненькой пленкой пыли. Са шка, притаив дыханье, высунув г о лову в открытые дверцы окошка, посмотрел в разные стороны, при слушался и облегченно вздохнул, оставаясь доволен, что кругом ти хо, спокойно, кроме несмолкающе го шопота листьев тополя». Затем — живой человек на социальном фоне: «Он комсомолец с 1923 г., ра ботник районного масштабами не- ции ужели она не может любить его,— думал про себя Сашка, как бы за бывая все; его широко открытые, быстрые, серые глаза остановились на одной из точек противополож ной стенки, где в воображении ри совалась талия и прекрасное ли чико любимой им девушки; он ви дел улыбающиеся маленькие губки и прищуренный левый глаз. Он чув ствовал, как кудрявые темно-сизые волосы, находившиеся в большом беспорядке, начинали подниматься. Мускулистые руки и ноги почему- то вздрагивали... Широкая грудь высоко поднималась, вбирая в себя изрядный о б ’ ем воздуха, после че го тихо опускалась. Сердце усилен но билось, мозги напряженно рабо тали, намечая план дальнейших действий». Далее — пролетарская идеология: «Прошло 12 дней, когда Сашке случайно пришлось пожать Маши ну загорелую, твердую, мозоли стую ручку, встретиться в упор гла зами, услышать несколько слов из ее прелестных уст». Еще дальше — переживание проблемы пола: оба не могут: — Саша, пусти меня, — я не мо гу, — всхлипывая, произносила Ма ша. — Я тоже не могу. И еще дальше—в когтях чуждого элемента: — Сашка, когда в ЗАГС? — Подожди. Управимся немно го,—обещал Сашка и каждый раз старался избежать встречи. У него появилось чувство отвращения к ней, когда он познакомился с мест ной учительницей, которая его учи ла часто танцам. И, наконец отрыжка старого быта: «Глаза быстро обежали окружаю щее. Так пусть же будет,—еще раз проскользнула мысль в голове. И тяжелое тело булькнуло, как пяти фунтовый камешек, быстро погру жаясь в стиснутых о б ’ ятиях х ол од ной воды, оставляя после себя те же кольца, только в увеличенном виде. И записку, в которой содер жалось: «Милый Саша, прощай»... Десятки тысяч таких рассказов поступает ежедневно в редакции советских газет и журналов. Какое грандиозное количество труда ра страчивается впустую каждый день! Сколько бы можно было на этот труд построить заводов!'--