Настоящее, 1928, №9

— Да не то, чтобы чуждо, но сли­ шком прозаично, знаете. Поражать глубиной и шириной своего интел­ лектуального размаха? Стоит ли? — смеется он. — Как? Бороться с бытом — зн а ­ чит поражать «шириной интеллек­ туального размаха»? Я вас не пони­ маю. — Да и навряд ли поймете. При­ смотрелся я к вам и мне кажется, вы живете упоением политических причуд жизни, не замечая, что из-за них иногда срываете с себя лучшие цветы. Борьба со старыми пережит­ ками, говоря вашим словом, новизна среды и красок, стимул к обществен ной работе, болезненная , извините, фанатичная идеализация некоторых частностей советской жизни — вот ваш лозунг дня, вот те прямые углы, под которыми засыпает независи­ мость человеческой мысли. Одурманенная цветами его к р а ­ сноречия, я решаю не спорить, а выспрашивать. — Я вас не понимаю, — разве сти ­ мул к общественной работе может усыпить мысль? По-моему, н аобо ­ рот. — Не мысль, а независимый полет ее. Я, знаете ли, достаточно охл а ­ дел к тем увлечениям, стремлениям и взглядам , которые некогда х р а ­ нили надо мной свою мучительную власть. А кроме того , духовная т р е ­ вога и борьба порядочно надоели мне. Я убедился, что общественная работа крайне вредна для здоровья . — Ну, знаете , с вашими суждения­ ми вы можете опуститься на самое дно мещанского, обывательского б о ­ лота. — Л евая фраза , Анна Ивановна! Я слишком много слежу за иностран­ ной литературой и за общественной жизнью других стран мира. Это са ­ мое основное в моей жизни, отрыв от нее означает смерть моему ор га ­ низму. — Только я ведь не об этом хотел с вами говорить. Хочется знать, как бы поступили вы на моем месте. Я женат уже 6 лет. Женился в д ер ев ­ не. Идеал всегда оправдывает те средства, которые бывают затрач е ­ ны при его достижении, но не всег­ да он обеспечивает настоящее сча­ стье. Ну, что за отношения могут быть у меня с малограмотной и не ­ культурной женщиной? Нам не о чем говорить, нам нечем восхищ ать­ ся. Она у меня выполняет роль ку ­ харки , поломойки и прачки. Н ако ­ нец, она недурная постельная при ­ надлежность, как живое существо с мягкими контурами тела, способная на нежную ласку, сглаживающая грубые черты моего характера. Но все-таки скучно мне с ней. Что вы скажете на это? — Разойдитесь , — говорю я. — Конечно, после такой оценки надо ее бросить, но мне тяжело это сделать, потому что она все-таки человек, поотму, что, сходясь с ней, я давал ей право жить спокойной и безбедной жизнью . — Знаете, трудно в таких случаях давать советы. Действуйте сами. — Действуйте. Хорошо сказано. Вы думаете, легко бросить очаг, где все так уютно, тепло и мило, где к а ­ ждая мелочь, касающаяся твоей лич­ ности, окружена тысячью всевозмож ных забот и опасений, где ты че ­ ловек и хозяин. Думаете, это легко? — Да к тому же, ведь такая, как вы, замуж за меня не пойдет? Д а? — Да , Яков Симонович, коммуни­ стка жить с вами не станет. — Напрасно. Ведь с такими, как я, спокойно живется. Коммунистке н а ­ до сначала испытать, а потом у твер ­ ждать. — Мне думается, такие экспери ­ менты не в характере коммунистки. — Разве с эстетом коммунистка боится жить, боится обнаружить грубые манеры общественницы? — Чепуха, не одного поля ягодки вы с коммунисткой, вот в чем дело. — Не одного поля, а вы знаете, я ствую себя свободнее, куда хочу, ведь, тоже был комсомольцем. тУДа и ИДУ> что хочУ> т ° и Дела1°. — И это все? Я надеюсь, мой от- Вы? Были комсомольцем? Что кровенный разговор с вами не о тр а ­ вы? Бросьте! — смеюсь я. — У нас зится на моей карьере? в комсомоле таких не было. * * * — Позвольте, как же не было? Я серьезно говорю , в 19 году состоял в комсомоле. Отец мой интеллигент, ну, конечно, все обобрали и только комсомольский билет помог мне охранить пианино. А я ведь стр а ­ стный музыкант. Год бегал по заседа ниям, собраниям, случалось, агити­ ровал за «светлую, новую жизнь»... И, знаете, характерно , что даж е в прошлые дни, зубря политграмоту, я не переставал быть эстетом. А п о ­ том огонь всех этих комсомольских увлечений прогорел ярким костром и нет оставшейся искорки прошлых пожаров. Я нашел свое место. Я только интеллигент, не коммунист и не комсомолец. Я отказался от этих ролей и не жалею. Сейчас я чув- П О ПОСТАНОВЛЕНИЮ парткома уезжаю в район. На партийную работу. Прихожу в седьмую группу прощаться с ребятами. Встает сму­ щенный Цейклин и подает мне свер ­ нутую бумажку. Развертываю . —Адрес! Самый настоящий адрес: «...За хорошое отношение... доро гой... любимой...». Преодолевая удовольствие, полу­ чаемое от лести, начинаю читать р е ­ бятам лекцию о рабской психоло­ гии. Лица ребят вытянулись. Наступи­ ло молчание. Потом... все бросились ко мне, обнимая и крича: — Верно... не надо... порвите этот адрес... Р исунок А. Заковряшина