Настоящее, 1928, №9

кирпичи, она долго чувствовала «трясение в ногах». Но если бы я знал как следует бытие комсомолки, я бы понимал, что к вопросу этому надо подойти осторожнее. Я зря вызвал девичьи слезы. V. Комнатка наполнилась людьми. Пришел парень с льняными волоса­ ми — секретарь райкома, пришел коротконогий Витя — секретарь ячейки, пришли парни и девушки. В комнатах отца стало тихо. Отец успокоился, и подвыпившие жены растащили мужей по квартирам. Квартира стала мертвой, и только комнатка комсомолки звенела х о ­ хотом и криком. Веселье неизменно содружествует с молодостью, даже несмотря на то, что молодость эта называется актив. Буйное веселье квартирует здесь вместе с формула­ ми из политэкономии, вопросами внутрипартийной дискуссии и пере­ довыми «Правды». Разговоры о Форде перемежались планами предстоящей первомай­ ской демонстрации и секретарь ячейки «Витька», не докончив еще последнего куплета марша Буден ­ ного, напомнил Француженке о не ­ обходимости приготовить протокол вчерашнего заседания бюро. Молодость не терпит регламен­ тов. Марш Буденного легко ужива­ ется с истреблением бутербродов и «Пушки», и пение часто прерыва­ лось шутками и смехом: — М-мы веселые ребята, У нас кудри кудреваты , Д -да и боле ничего! Мировой пожар горит, Буржуазия дрожжит, Д -да и боле ничего! И враз гармоника глохнет, вете ­ рок веселой песни стихает и в ком ­ нате становится знойно: — Скрывается солнце за степи, Вдали золотится ковыль, Колодников звонкие цепи Взметают дорожную пыль. Зной сменяется волжскими про ­ сторами: — Эх, дубинушка, ухнем! . Эх, зеленая... И «Витькины» короткие ноги н а ­ чинают сами собой шевелиться, г а р ­ моника сыплет дробью , закинуты в угол половики, и скороходовские подошвы подвергаются серьезному испытанию на качество. Если бы в эту минуту я покинул веселое собрание, я бы ушел уд о ­ влетворенным. Два мира прошли бы ярко , но я остался и я слышал, как парень с льняной головой ска ­ зал: — К атька , у тебя красивые ноги. «Витька» загадал загадку : — Мы идем с тобой, Катька, двое. Висят на дереве штаны и лежит на земле юбка, что мы сделаем? А затем я услышал и новые пес­ ни: — Сербияночка красива, Сербияночка на-ять, Разрешите , сербиянка, С вами ночку погулять. Из ящика вытаскивается измыз­ ганные картонки—«флирт»— и на ­ чинает ходить по рукам. Слышно: ...«иммортель», «незабудка», «ирис», «тубероза», «пион»!.. Гора глупо­ стей растет. «Тубероза» настраива­ ет на новые мотивы. — Под знойным солнцем Арген­ тины, Где женщины, как на картине... По рукам ходит открытка с и зо ­ бражением полуголой балерины, и происходит неожиданное. Гармош­ ка снова дает залихватский мотив. Француженка с парнем изгибаются в танце, я слушаю знакомый мотив и вспоминаю: —- Фокс-тротт! Парень и Француженка не столь­ ко танцуют, сколько изгибаются. Я осматриваю комнату. Все довольны, всем весело. Ничего не случилось. Нет ничего зазорного после колод ­ ников петь аргентинских женщин и, цитируя Ильича, танцевать фокс- тротт. Поздно ночью закончилось в е ­ селье. Аргентинских женщин и фокс-троттов было неизмеримо больше, чем революционных песен, и «флирт» был достаточно измусо­ лен. И я понял, почему комсомолочка сказала, что «в комсомоле фокс- тротт танцовать не позволяют» Тут нет афинских ночей. Просто активисты сочинили себе маленькое болотце, чтоб отдыхать в нем от скучных материй. Вот и все. В этом свете становится з ан я т ­ ным разговор о ремесле. Когда п о ­ ешь насчет аргентинских женщин, не хочется марать руки в навозе, сербиянка, которую все наперерыв приглашают гулять, может п ро ­ длить жизнь и без труда , за счет гуляний, а «флирт» ничего не рас ­ сказывает о фабзавуче... Кстати, девиц типа Француженки, называют в комсомоле «гранд-да- мами». VI. Весна в этом городе была па ­ скудная. Дожди перемежались со снегопадом, лед на реке рвался л о ­ скутьями, и против дома, где я жил, стояло болото грязи. Прямо про ­ тив окон желтелась водоразборная будка, женщины в очереди р а зм а ­ хивали коромыслами и бранились. В субботу очередь установилась еще с утра, а женщины ругались больше обыкновенного. В доме нас гоняли из комнаты в комнату — происходила генеральная чистка квартиры. Я стоял у окна, когда стукнула калитка, и, лавируя между лужами, понесла коромысло с ведрами Француженка. Шла она странно как-то , ступала не твердо , а как будто боясь п ро ­ валиться под землю. Идти н азад с наполненными водой ведрами ей было еще труднее. Тяжело выиски­ вала она точки опоры для своих ног. И сперва непонятно было, о т ­ чего не похожа эта фигура на лег­ ко и свободно шествующих по гр я ­ зи женщинн и девушек в полушал­ ках, отчего Француженка жалка в сравнении с ними. И я понял — те женщины были в сапогах, им не страшна грязь, а Француженка, приготовившись мыть пол, не сме­ нила туфель и не сняла шелковых чулок, а в этаком одеянии отпра ­ вилась по грязи за водой. Шелко­ вые чулки не входят в комплект спецодежды для поломоек. Затем началась «уборка». Слыш­ но было шлепанье мокрых тряпок, шелест веников и плеск воды. Француженка лениво таскала по полу тряпку, не стало обычных н а ­ свистываний, лицо сделалось гр у ­ бым и напряженным, а на ногах бы ­ ли все те же, ставшие такими не ­ уклюжими, шелковые чулки. В эту субботу не было веселой комсомолки. Была злая на весь мир девушка. Было слышно, как выме­ щала она злобу на ни в чем непо­ винных вещах своей комнаты, пе­ редвигая их и перебрасывая. На вопросы родных комсомолка о тве ­ чала обрывками фраз, резкими и грубыми и мать упрекала Францу­ женку в том, что она «лентяйка, не хочет работать, не выходит замуж , а только и знает, что ест даровой хлеб». VII. Мне припомнился один эпизод. На стеклозаводе «Памятник 13 бор ­ цам», что за Красноярском, мне рас ­ сказали о девице, выдерживающей бури скандалов со своим отцом- пролетарием из-за того , что эта д е ­ вушка не хочет идти работать на заводе. Потом я видел девицу. Она пришла жаловаться на одно учре ­ ждение за то, что ей там не дают работы, а принимают женщин на службу, «смотря по роже». Она про ­ сила «продернуть их фельетончи ­ ком в газете». — Но отчего вы не хотите р або ­ тать на заводе , где работает ваш отец? Ответила она как-то по-детски: — Да, стану я!.. Я восемь лет учи­ лась. Мои подруги совсем не учи­ лись, они на заводе и работают. З а ­ чем же я училась? Девушка эта хотела «чистой» р а ­ боты, а под чистой работой она по ­ нимает работу в канцелярии. Я сходил назавтра к соответ­ ствующим людям и мне подтвер ­ дили, что девушка, действительно, обивает пороги немногочисленных заводских учреждений, требуя «службу». Службу ей пытались дать и устроили испытание. Она не су­ мела подшить даж е бумаг в пачке. Под разделением труда на «чистый» и «черный» у ней, по существу, скрывалось желание вообще не р а ­ ботать. Затем я прямо сказал девице: — Ничего я писать не буду. Надо идти на завод. Образование — не барьер к труду, а наоборот... Девица прервала меня: — На верстак я все равно не пой ­ ду. Теперь, когда идет парень, я закрываю глаза, свожу пальцы и угадываю: «красивый идет или не красивый». Я выйду замуж. VIII. В воскресенье был теплый день. По реке плыли одинокие льдины, и люди вылезли на улицу. С утра пришли комсомольцы. Они пили чай и балагурили. Вчерашний гнев Француженка сменила на милость и ничто не предвещало грозы. Днем Француженка собиралась куда-то уходить. Несколько раз она прошла по комнатам в свеженьком хорошеньком платьице, приятно на ней сидевшем. Через некоторое вре ­ мя она вышла, готовая отправить­ ся на прогулку, подошла к вешалке, подняла руку, чтобы взять пальто, затем внезапно остановила движ е ­ ние, круто повернулась и быстро ушла в свою комнату. Францужен­ ка плакала, и слышно было: — Мама, ну как ты не можешь понять? Меня-же, мама, высмеют. Разве это платье? Разве такие пла ­ тья теперь носят? Это старым д е ­ вам носить. Мне стыдно появляться к ребятам. Все девченки носят весен­ ние пальто, а у меня на вате. Я ни ­ куда, никуда больше не пойду. IX. Через несколько дней я уезжал из этого города. В вагоне я взял книгу Сталина «Вопросы лениниз­ ма» и читал страницу за страни­ цей. Я нашел место, касающееся моей темы: «... поэтому, — писано в книге,— диктатуру пролетариата, переход от капитализма к коммунизму, ну ­ жно рассматривать не как мимолет­ ный период, в виде ряда «револю­ ционнейших» актов и декретов , а как целую эпоху, полную граждан ­ ских войн и внешних столкновений, упорной организационной работы и хоЛ йственнного строительства, н а ­ ступлений и отступлений, побед и поражений. Эта историческая эпоха необходима не только для того, чтобы создать хозяйственные и культурные предпосылки полной победы социализма, но и для того, чтобы дать пролетариату возмож ­ ность, во-первых, — посчитать се­ бя, как силу, способную управлять страной; во-вторых — перевоспи ­ тать и переделать мелкобуржуаз­ ные слон в направлении, обеспечи­ вающем организацию социалисти­ ческого производства». Перевоспитать привычки — са ­ мое тяжелое дело. Мне припомни­ лись: безработные врачи, не ж е ­ лающие ехать в деревню; тысячи молодых людей, обивающих пороги учреждений; сокращенные чинов­ ники, перманентно состоящие на учете биржи, но не желающие ни­ чего другого , кроме канцелярии; девицы, чающие канцелярии и по ­ полняющие панель... У нас есть очередное «перенаселение» страны людьми, ничего не умеющими де лать.