Настоящее, 1928, №2

В ЧУЖОМ ДОМЕ АЛЕКСАНДР КУРС Как я очутился в этом доме—не стоит рассказывать. Скажу только, что принят я был не в своем подлин­ ном качестве, а в наскоро вымы­ шленном чине инструктора коопера­ ции, молодого человека, который на хорошем месте, прилично зарабаты­ вает. Для проникновения в такие вот добротные, замкнутые и насторо­ женные обывательские дома это— самый верный и гарантированный способ. В этих маленьких деревян­ ных крепостцах, в которых глухо живут, охраняемые тюлевыми зана­ весками на окнах и зубастыми цеп­ ными собаками во дворе, крепкие рыцари частного рынка, в этих но­ вых, недавно построенных крепост­ цах всегда хорошо встретят прилич­ ного молодого человека, который служит на хорошем месте в коопе­ ративном органе. Я давно обратил внимание на этй новые, желтеющие свежими лесина­ ми дома, не те игрушечные, недолго­ вечные хибарки, что нахаловской сыпью выскакивают на окраинах, а положительные, солидные жилища, в которых чувствуются длительные намерения людей. Хозяина дома, в который я попал, я буду называть Нилом Нилычем для удобства и крат­ кости Грубо говоря, он хотел исполь­ зовать меня. Законное желание, ибо такова его привычка и натура. Без этой натуры и привычки, как я потом узнал, он не справил бы на десятом году революции в семиде­ сятый раз свои именины, не по­ строил бы себе совсем недавно этот крепкий, заботливо прибранный до­ мик, не сохранил бы ту кроткую живость, с которой он продолжает свою беспокойную, но необходи­ мую для него деятельность. Вот это выпиравшее нз всех его мелких, обходительных движений ощущение непрестанной деятельно­ сти и благостная живость старика обратили на себя мое внимание и заставили меня подумать, что это именно тот человек, которого я ищу для своей темы. Я не ошибся, и впоследствии оказалось, что я нашел больше, чем искал. Тут я должен заметить, что на вид ему вовсе нельзя дать семидеся­ ти лет. Как-раз на удачном разгово­ ре о разнице между энергией и си­ лой молодых и старых и завязалось наше знакомство в вагоне. Малень­ кий и плотный, с дробным, сладко­ ватым смешком, при котором откры­ вается совсем свежий рот, полный собственных, мелких, чуть желтова­ тых зубов, Нил Нилыч, несмотря нз седину в волосах и коротко подстри­ женную бородку, выглядит не стар­ ше пятидесяти. Когда я высказал ему свое наблю­ дение, он пустил в меня своим рас­ сыпчатым смехом довольного собой старичка и рассказал мне о своем секрете сохранения красоты и мо­ лодости. Не буду повторять всего расска­ за; основной мотив его заключается в том, что деньги шли всегда легко, нужно было только не зевать и ис­ пользовать случай. Использовать, как видите, это не случайно, это привычка, ставшая натурой и тео­ рией. Первый случай произошел, когда Нил Нилыч лет пятьдесят тому на­ зад отбывал военную службу в чи­ не ефрейтора, что давало ему воз­ можность оказывать покровитель­ ство сыну какой-то купчихи, нахо­ дившемуся под его начальством. За это покровительство Нил Нилыч по­ любился купчихе... Когда он произнес «полюбился» я заметил в его маленьких, с припух­ шими веками, глазках какую-то хит­ рую искорку, но я не стал ее раз дувать, хотя заметно было, что ста­ рику хотелось, чтобы я раскопал в пепле его воспоминаний гордый мужской случай использования. Бод­ рый старик... Я не сомневался в его жизненных силах, и мне достаточно было знать, что первые его шаги на поприще накопления были сде­ ланы при помощи десяти тысяч, по­ лученных от благодарной купчихи. После этого начинается великая эпопея маленьких дел, странствова­ ний по деревням, подхватывания ленка, маслица, медка, мясца, хлеб­ ца, пушнинки—всех даров природы, которыми богата Сибирь. Начинают мелькать исторические имена купцов, скупщиков, пароходчиков... Чест­ ность и ловкость Нил Нилыча до­ катывается уже по железной дороге до петербургских, московских и вла­ дивостокских оптовиков, и деятель­ ная жизнь увенчивается утвердив­ шимся, кредитоспособным комиссио­ нерством—«перевалочной» («перева- лочка»—нежно, с мурлыкающими нотками в голосе), двухэтажным ка­ менным домом, текущим счетом в банке, беговыми лошадьми, доброй семьей, тысячной игрой в карпы, широкими кутежами—всем, что по­ лагается по расписанию удачливой торговой жизни. Потому что главное: — Деньги шли легко... Эго—древняя история. В ней нет ничего особенно нового и ориги­ нального. Все это даже известно из литературы. Это доказывает, что ко­ гда-то литература не отставала от жизни. Однако, без этого краткого очерка древней истории Нил Нилыча была бы непонятна его новая исто­ рия, а также его будущее развитие. Новая история Нил Нилыча начи­ нается с советской властью, когда деньги уже не шли легко, когда деньги внезапно и неожиданно уш­ ли, когда ушел двухэтажный камен­ ный дом, ушли беговые лошади... Ничего не осталось, остался только Нил Нилыч, сохранивший под шесть­ десят лет секрет красоты и молодо­ сти.- И как остался! Остался в городе, который заняли мужики с красными лентами на шапках и самодельными пиками—разоренная деревня, обна­ руживавшая нескрываемое желание пощупать толстые кованные город­ ские сундуки и старые пузатые ко­ моды. И щупала, правду говоря... Нил Нилыч остался, в то время как другие — купцы-миллионщикн, оптовики,' пароходчики, владельцы пассажей и каменных лавок—бежа­ ли, кто в Монголию, кто во Влади­ восток, теперь они в Китае, в Аме­ рике. — Почему же вы, Нил Нилыч, не убежали? Тут я снова перехватываю хитрую искорку в старых глазах и получаю полное об’яснение. Зачем ему было бежать, когда он—не купец, не ка- питалист-эксплоататор, а всего-на­ всего: —■Торгующий крестьянин. Нил Нилыч не гонялся никогда за почестями, не охотился за медалями, не покупал себе гильдии купеческой. Почему?—Во-первых, это дешевле и хлопот меньше. Вкуса к высокому обществу у него еще не было, не­ давно из деревни вышел, и тратить­ ся на шик не видел резона. Во-вто­ рых, не строил он магазинов, не за ­ водил предприятий, а занимался «пе­ ревалочной», комиссионерством, ску- пал-перекупал, переотправлял, кула- чил... Так он и значился в паспорте «торгующим крестьянином», не взи­ рая на двухэтажный городской дом, беговых лошадей и триста тысяч, лежавших в банке к прискорбному моменту конфискации. С тихой такой, хитрецкой гордо­ стью: — Торгующий крестьянин—хе-хе... Несколько доводов, почему тор­ гующему крестьянину незачем убе­ гать от советской власти. Кто такие эти мужики с пиками и красными лентами на шапках? Свои люди. Он — крестьянин, они—крестьяне. Возьмите так: заехали они к нему в i двор каменного дома—и что же? Оказались парни из родной деревни. Нил Нилыч их узнал, они—его. По­ звал он их к себе, угостил, приняли они угощенье, а сундуков и комодон- Нил Нилыча не щупали. Это—первый пункт программы: связь с деревней, старинная, корен­ ная, идущая от тех времен, когда Нил Нилыч раз’езжал в тележке и подхватывал ленок, маслице, мясцо... Торгующий крестьянин... Второй пункт сложнее и откровен­ но пакостен. Он вытекает из много­ летнего навыка приспособиться, при­ сосаться и использовать. Тут на по­ мощь Нил Нилычу, «торгующему крестьянину», приходит Нил Нилыч, городской старожил. Всех он в го­ роде знает, все его знают, знает он и новое коммунистическое началь­ ство. И Нил Нилыч пробует новое начальство: нельзя ли такое началь­ ство найти, хорошее, свое, знакомое, которому можно услужить? Самое главное в хорошем началь­ стве—чтобы оно не отказывалось- принять услугу, которая идет от чи­ стоты души «торгующего крестья­ нина»... Разумеется, находится и такое хо­ рошее начальство, а услужить ему можно, скажем, лошадьми: дать свою пару для раз’ездов, а если у на­ чальства оказывается жена из сво­ их, из здешних, то еще лучше: пусть и она покатается, на базар с’ездит или в гости. Вот это хорошо, вот это свои люди... Тут уже не трудно из­ ладить себе и охранную грамоту на случай беспричинного из’ятия, вклю­ чив в нее, между прочим, и беговых лошадей, как имеющих показатель­ ное, культурное значение... Вскоре, правда, охранная грамо­ та летит вместе с домом, текущим счетом и рысаками (в армию забра­ ли) по декрету, но суть дела не в этом. Суть дела в том, что Нил Ни­ лыч проверил старые навыки на но­ вом опыте, прощупал новых людей и решил: — Ничего... Люди, как люди... Есть и хорошие... Они жить дадут... Итак, ", новую историю Нил Ни­ лыч вступает во цвете своей несо­ крушимой старости, со своей про­ граммой: «торгующий крестьянин»... «свои, хорошие люди»... присосать­ ся... использовать... И вот он снова поднимается из пепла, вот у него и дело есть: лес­ ной склад, бок о бок со складом лес- треста, вот уже и новый дом к де­ сятой годовщине построен,—неболь­ шой, в шесть комнат, но основатель­ ный: хватит до смерти и детям оста­ нется. Благостный, немеркнущий старик... В сущности говоря, главный интв' рес оказался для меня в детях Нил Нилыча. Вот почему я и сказал, что нашел больше, чем искал. В.конце- концов, ему не сохранить секрета красоты и молодости до ста лет, а